– Где ты этому научилась? – наконец спросил он.
– Я занималась танцами, немного. Потом прошла несколько курсов подготовки в отряде. Ничего особенного, просто упражнения на растяжку мышц.
Он задумчиво кивал.
– Я предупредил охрану насчет посетителей, но… если вдруг к тебе придет женщина по имени Ирэн Зарт, просто вызови охрану и попроси ее покинуть помещение.
Я удивленно посмотрела на Брэнда.
– Кто она, эта Ирэн?
– Женщина, которой ты не нравишься просто потому, что в последнее время я вижусь с тобой чаще, чем с ней. Не бери в голову, и если вдруг она придет и начнет нести бред, вызывай охрану. Ее ревность не лечится.
– Любовница, – догадалась я. – Интересно, кем нужно быть, чтобы ревновать ко мне. У любого, кто вас знает, наверняка нет сомнений относительно вашего отношения. Но хорошо, я не стану провоцировать конфликт и просто позвоню охране.
Или посмотрю, что там за Ирэн, и объясню, какой обжигающей ненавистью пылает ко мне ее возлюбленный. Как знать.
Брэнд поднялся, и стало ясно, что приходил он только ради предупреждения.
– Пройдешься со мной до балкона? – вдруг спросил он.
На балконе я еще не была. Конечно, на космической станции балконы – глупость. Но здесь была некая имитация элемента повседневной жизни: балконы выходили на зимний сад, разбитый этажом ниже. Вообще на уровне было три этажа: палаты находились на первом, а столовая, различные кабинеты и операционные – на втором.
Мы поднялись по пустой лестнице наверх в полном молчании. Затем пересекли большой холл с уютными светлыми диванчиками, и Брэндон пропустил меня вперед, на открытый балкон. Внизу раскинулся сад, полный зелени, бабочек и цветов. Можно было даже рассмотреть многочисленные скамейки, качели и фонтаны. Надо будет спуститься туда после операции, погулять.
– Все палаты прослушиваются, – пояснил Брэндон, – а я этого не люблю.
– Прослушиваются? – удивилась я. – Зачем?
– И видеонаблюдение имеется. В целях безопасности: бывает, ставят капельницы с наркотическими растворами или просто необходимо не только видеть показания приборов, но и слышать трансляцию с них. И так далее. Увы, но с этим ничего не поделать, таковы законы. А здесь все чисто, гуляй – не хочу.
– И… зачем мы здесь? Что такого вы хотите сказать, что не можете на камеру?
– Я не сказал, что не могу. Сказал, что не люблю.