Избранное. Том II - страница 40

Шрифт
Интервал
Не разобрать который час на свете
Как будто тень семи тысячелетий
Спустилась на деревья и холмы
Становится прохладней чёрный воздух
И света нет. И долог путь при звёздах
И тьма идёт на смену полутьмы
Нам надо возвращаться. Ночь всё ближе
Здесь есть дорога меж холмов и хижин
Но где она? И как её найти?
Мы на границе вечера и ночи
И видимо нас зрение морочит
И путь мы видим там, где нет пути
И всё же мы идём – идём куда-то
На ощупь, потеряв страну заката
В тени семи безвестных тысяч лет
Мы – дети, полулюди, полубоги…
Никто не знает где конец дороги
И будет ли когда-нибудь рассвет.
27.07.1983

Русский язык

Е.В.Ф.

Русской речи злой жаргон,
Пафос чёрных междометий,
Где, во тьме каких столетий
Этот выговор рождён?
Древний диалект Москвы,
Просторечие подростка,
Лоскуты былого лоска
Там, на берегах Невы.
О, Москва и Петроград —
Два наречья русской речи —
Звон набата, гром картечи,
Площадная брань солдат.
Корни дикой татарвы,
Цвет славянских окончаний,
Фрахт Голландий, фрунт Германий,
Византийский слог молвы.
Слог молитвы, слог мольбы,
Проповедь иконоборцев,
Лесть неверных царедворцев,
Вероломство похвальбы.
Вот он – дерево-язык,
Чьи плоды порой незрелы.
Лет старинных устарела
Речь – к иному век привык…
И теперь иных веков
Истребляема крамола
На жаргоне комсомола
В словаре большевиков.

[Незавершённый венок сонетов]

I

Молчанье держит за руку меня,
И всё кругом молчит. И все предметы
Безмолвны. Это похороны лета.
Здесь неуместны смех и болтовня.
Приходит осень, пред собой гоня
На поводу дожди, листву, приметы,
И память в золотую ткань одета,
И ночь-болезнь уносит силы дня.
Ну что ж, прощай, весёлый, вольный век
Поющих трав и виноградных рек! —
И лето исчезает в чёрной Лете,
И спотыкаясь тень моя бредёт
В начало осени, где время ждёт
И неспокойный слух раскинул сети.

II

И неспокойный слух раскинул сети
Вдоль стен моих – и ловит каждый звук,
Но тишина очерчивает круг,
Круг тишины – как бы катрен в сонете.
Проходит мимо время, не заметив
Меня, летит куда-то бог разлук.
Слепой Эрот натягивает лук,
Но стрелы далеко уносит ветер.
Лучник, у ветра слишком много дел,
Нет дела ветру до любовных стрел,
Ему подвластны семь тысячелетий.
Ему подвластны все: и я, и ты,
Чернила, перья, белые листы
И византийский символ на монете.

III

И византийский символ на монете,
Ромейский герб, российский исполин
Готов взлететь с серебряных равнин,
Следующая страница