– И гремит громко. Официант! «Зубровки»!
Официант приносит «Зубровку». Наша беседа растекается, становясь похожей на елизаветинскую драму.
С.: Свобода – понятие весьма и весьма неустойчивое.
Н.: Что не мешает ему обладать довольно устойчивой ценностью. Здесь мы давно уже ни за что не боремся, но помним что сколько стоит.
С.: Я всё равно не смогу сойти с позиций человеческого равенства.
Н.: Ты давно с них сошёл и даже не представляешь, как далеко находишься.
С.: Но есть же общечеловеческие ценности.
Н.: Нет никаких общечеловеческих ценностей. И человека как ценности тоже нет. Более того, человека как общности тоже не существует. Мы все – разрозненные единицы. Случайно сталкивающиеся частицы, порой приводящие к зарождению новой жизни. При этом мы не вполне понимаем – зачем новую жизнь зарождать. Такое вялотекущее траханье со спецэффектами.
С.: Это мне напоминает наши юношеские разговоры о смысле жизни.
Н.: О да! Они у всех одинаковые. Но мы выросли. И превратились во взрослых людей, не успев ни заметить, ни понять, как это произошло. Стать взрослым – значит признаться себе в том, что ты такой же мудак, как все остальные.
С.: И немедленно отделиться от остальных, чтобы было удобней сталкиваться.
Н.: Но большинство впадает в панику от одной мысли о случайности всего сущего и тут же начинает объединяться, стремясь ощутить общность со всем миром.
С.: Тайно про себя полагая, что, несмотря на общность, я – весь из себя конкретный, я – явно отличаюсь от всех остальных.
Н.: Только другим об этом знать не обязательно.
С.: И так по новой. Движение по спирали, замыкающей саму себя. Что не отменяет идеи всеобщего равенства – перед законом, перед людьми, перед богом, перед смертью…
Н.: Всеобщее равенство означает только то, что каждый волен думать про себя, что он выше других. Что он вообще другой. Хотя назови его другим – и он тебе морду набьёт, подумав невесть что. Свободу как категорию вообще надо запретить. Придумать что угодно стороннее, называть это любыми словами, но саму свободу вычеркнуть из всех списков. Чтоб не путаться. Чтоб точно понимать, о чём речь.
С.: Можно подумать, ты не понимаешь, о чём говоришь, когда говоришь о свободе!
Н.: Да нет, я, положим, понимаю. И все остальные понимают. Только мы все понимаем разное. Кто-то говорит о свободе волеизъявления, кто-то о свободе слова, кто-то о свободе действий… Пока существовало рабство, с понятием свободы вообще не было никаких проблем. Всё было понятно: если ты не раб, значит, – свободный человек. Сегодня понятие свободы настолько расширилось, что даже если ты свободный человек, это ещё не значит, что ты не раб. Вот ты можешь назвать себя свободным человеком?