Мне ничего не говорили. Первое время я получал редкие письма от
наставника — скорее записки. В них Трибунальный Истигатор напоминал
мне о важности обучения и уважительного отношения к моим
наставникам по рунам и Уставу магов, но никакими новостями не
делился. Это не было беседой — я просто будто вскрывал заранее
заготовленные, написанные одним и тем же аккуратным почерком
письма, в которых говорилось одно и то же, из раза в раз. А в конце
зимы, когда срок возвращения Осиора в столицу стал подходить, когда
я уже сгорал от нетерпения в ожидании своего учителя, письма просто
пропали. Я спрашивал госпожу Виолу, куда же исчез мой наставник, на
что архимаг только неопределенно дергала плечом и говорила, что эти
вопросы мне не по рангу и мое дело — прилежно изучать руны и
печати.
Когда я подошел к императорским конюшням, солнце уже почти
закатилось за горизонт. Привычно толкнув боковую калитку и
поздоровавшись с охранником, я двинул в сторону главной конюшни.
Именно там я мог найти Витати или кого-нибудь, кто ее видел.
Дочь Келанда была занята тем, что чистила очередную молодую
кобылу, которую она сегодня объезжала. Навыки Витати высоко
ценились на конюшнях — выросшая в восточных степях, она отлично
ладила с животными, а выученные ею кони никогда не сбрасывали
ездоков и смело брали любые вменяемые барьеры. Платили Витати тоже
хорошо, пусть она и была женщиной, но при этом иностранкой и воином
— этот вопрос был решен в первые же дни, когда кто-то из младших
конюхов посмел сказать что-то сальное и неуважительное в сторону
девушки. Ей даже не пришлось доставать длинный кривой кинжал,
который она постоянно носила с собой за широким тканевым поясом,
которым подвязывала свою традиционную восточную тунику — Витати
просто в несколько хлестких ударов повалила хама, после чего и от
души отпинала наглеца. Казалось бы, такая демонстрация жестокости и
силы со стороны женщины должны были сделать из нее парию, но тот
конфликт и последующие одобрительные слова барона Варнала о
способностях Витати, сделали дочь Келанда весьма популярной. Я
видел, как конюхи и слуги охотно помогали молчаливой келандке в ее
делах, кто был помоложе — спрашивал совета, постарше — пытался
завести с Витати дружбу. Все же, на конюшнях, вверенных Варналу,
люди, что не питали любви к лошадям, не задерживались. Витати же
считала этих животных намного более честными, умными и благородными
созданиями, нежели люди.