– Заходи слева.
Когда подошел поезд, опера загрузились в вагон вслед за Вахой и Кузьмой. Гущин заметил, как те обменялись едва заметными жестами.
– Договариваются, кто будет щипать, а кто прикрывать, – шепнул Богданов. – Эти двое часто вместе работают.
В качестве жертвы они выбрали семейную пару. Полная низенькая женщина с сумкой и ее тщедушный мужичок в старомодных стареньких очках. Ваха протиснулся к ним – очевидно, роль прикрытия досталась ему. Он встал боком между супругами, блокируя и отсекая мужичка. А затем принялся привлекать к себе внимания, громко и противно собирая в горле мокроту – так, как часто делают заядлые курильщики. Супруги, как и должно быть, зашевелились, чтобы вернуть равновесие. В этот момент позади женщины начал работать Кузьма. Прикрываясь пакетом, он потянул пальцы к ее сумочке. Гущин этого не видел, но угадал по характерному движению плеча.
Продвигаясь вперед и не сводя глаз с Кузьмы, Гущин успел заметить кошелек в его руке. Секунда – и кошелек отправился назад в сумочку. Очевидно, Кузьма поспешил, потому что женщина что-то почувствовала. Она строго обернулась и сказала:
– Эй!
В этот момент перед ними вырос Богданов.
– Антоха, этого держи! – бросил, теперь уже не таясь, он Гущину, а сам схватил Кузьму за запястье. – Не шевелись, Кузьма. Женщина, полиция. Проверьте свой кошелек.
– Что? – растерялась та. – Чего это? Чего?
Богданов повторил. Гущин тем временем блокировал Ваху. По его бегающим глазам, которые он бросал на двери вагона, Гущин понял, что карманник рассматривает и версию побега, и покачал головой:
– Не советую, хуже будет.
В этот момент поезд стал замедляться, за окном замелькали колонны, а уставший голос по громкоговорителю объявил станцию – «Парк культуры». Богданов вывел на платформу Кузьму, Гущин Ваху, растерянные супруги выбрались следом. Присев на скамейку у одной из колонн, женщина забралась в свою сумочку и принялась в ней рыскать. Нашла кошелек, открыла, зашевелила пальцами и губами. Подняла глаза.
– У меня не пропало ничего.
– Пересчитайте.
– Да не пропало ничего, говорю. Столько же, сколько и было. Что я, денег своих не знаю?
Богданов мысленно выругался.
– Ладно. Извините за беспокойство. Больше вас не задерживаем. А вы двое идете с нами.
Полная женщина и ее тщедушный мужичок удалились, что-то ворча. Кузьма и Ваха вели себя спокойно, что только раздражало. Их повели в местное отделение, расположенное у перехода. Богданова люди в форме признали, а вот Гущин на всякий случай показал удостоверение – за месяц службы он успел познакомиться не со всеми людьми подземелья.