Когда мы оказались в вагоне, я продолжил (без удовольствия) разглядывать диковинные «барельефы» на стеклах.
– Это тоже какая-то традиция? – наконец спросил я у девушки.
– Вы способный, – ответила она. – Ловите просто на лету. Лет десять назад был случай, когда в дверях зажало женщину. Мужчины изнутри стали помогать ей и втаскивать в вагон. А другие, на платформе, потащили обратно. Естественная конкуренция. Поезд тронулся. А в это время по платформе еще ехал сотрудник на уборочной машине. Скорость у него была огромная, затормозить не успел и с ходу врезался во всю эту толпу. Вот их внутренности и волосы и размазались по вагону.
Я был ошарашен и даже не знал, что еще спросить. Наконец сообразил.
– А почему же сотрудник на уборочной машине не затормозил?
– А почему он должен был тормозить? – ответила девушка. – Он подавал предупредительный сигнал. Внимательней надо быть на дороге.
Все это вызвало у меня неприятные ощущения и стали даже возникать позывы к рвоте. Заметив это, девушка (дай ей Бог здоровья) сжалилась надо мной и предложила дальше добираться на автобусе. С ее слов это должно было быть очень интересно. Я не нахожу ничего интересного в езде на автобусе. Девушку звали Макрица. Она говорила то много, так что я почти ничего не мог понять, то умолкала, впадая в некую задумчивость и не реагируя на мои вопросы. Из слов Макрицы я не смог сообразить куда мы должны добираться, но выбора у меня все равно не было, поэтому я последовал за ней.
Мы встали на эскалатор. Примерно на середине пути эскалатор вдруг затормозился, под ним что-то очень сильно заскрежетало, затем раздался грохот и запахло дымом. Часть пассажиров, крича и бранясь, в панике кинулась вверх по ступеням, другая часть – с такими же настроениями вниз. Макрица запрыгала вперед и мне, прихрамывая, пришлось делать то же самое, чтобы не отстать.
– У нас этот год… – старалась объяснять она мне на ходу, – объявлен годом терроризма… поэтому произойти может всякое…
Я совершенно не понял, как такое может быть и опять попросил Макрицу разъяснить мне. Но она посмотрела на меня немного сверху вниз и сказала:
– Какой-то Вы странный. Ничего не понимаете.
Из метро мы вышли на улицу, которая была похожа на центральную. Только вот мусора тут было очень много: банки, бутылки и пакеты; и под ногами у людей, и на проезжей части. Так что машины повсеместно поддавали по нему бамперами и колесами. Я опять вынужден был просить Макрицу удовлетворить мое любопытство.