С Вами видеться едва ли б, Мы теперь уже смогли,
Я решил в любви признаться, предложить Вам стать моей,
Но узнал, гастроли длятся вот уже пятнадцать дней.
Так отбыл в Москву златую и в письме признался Вам,
Как о Вас одной тоскую и что Вам всю жизнь отдам.
А письмо так не отправил, это было выше сил,
И желанье не оставил, очень сильно Вас любил.
Ждал я отпуск и сверкнула, наша встреча впереди,
Петербурга нежный отзвук зазвучал в моей груди.
Как в театре Вас увидел, я подумал, Боже мой,
Я же это не предвидел, я для Вас совсем чужой.
Вы кивнули мне приветно, мол, бонжур, адьё, пока,
А я понял, в мире этом, от меня Вы далека,
Оглушенный стиснув зубы, я пошел, был словно пьян,
Улыбался, сморщив губы и твердил, какой болван.
Отпуск свой в Москве продолжил, я во всем себя винил
И в терзаниях тревожных, всё равно я Вас любил.
Ваш театр к нам однажды, прибыл на гастроль в Москву,
Все, что было, то не важно, вспомнил я опять тоску.
Вспомнил взгляд и Ваши плечи, и небесный голос Ваш,
Жёг я долго ночью свечи, от тоски жевал грильяж.
Думал я, что все забуду, что легко пожечь мосты,
Вы ж мне кажетесь повсюду, вновь мне дарите мечты.
Наша часть уж на привале, сутки под Бородино,
Точим сабли, пьём в бокалах деревенское вино.
Враг серьёзный с нами бьётся, но отчизна будет жить,
Даже если нам придется, всем здесь головы сложить,
Я люблю Вас как и прежде, очень жаль, что Вам не мил,
Петергоф – мой град надежды, Вас мне ангелом явил.