Много лет спустя, в 1932-м, Фрейд в письме к Стефану Цвейгу, одному из своих самых страстных поклонников, вспоминал, что на самом деле случилось с пациенткой Брейера. Вот что, по его словам, рассказал ему Йозеф много лет назад. «Вечером того дня, когда все ее симптомы были устранены, его вызвали к ней еще раз, и он нашел ее смущенной и корчащейся от спазмов в животе. На вопрос, что случилось, она ответила: «Это рождается ребенок от доктора Б.». В тот момент, говорит Фрейд, у Брейера в руках был ключ, однако он не смог или не захотел воспользоваться им и выронил его. «Несмотря на большую умственную одаренность, в нем не было ничего фаустовского. Придя в ужас, он обратился в бегство, поручив пациентку своему коллеге». Скорее всего, Брейер намекал на эту истерическую ложную беременность в тот июльский вечер 1883 года, когда он рассказал Зигмунду такие вещи, которые тот мог бы повторить Марте Бернайс только после того, как она станет Мартой Фрейд.
Случай Анны О. скорее отдалил, чем сблизил Фрейда и Брейера. Это ускорило прискорбное угасание и в конечном счете окончание долгой и полезной дружбы. С точки зрения Фрейда он был исследователем, который понял смелость открытий Брейера; развивая их, насколько это возможно, со всем их эротическим подтекстом, он неизбежно восстановил против себя щедрого учителя, который направлял его в начале карьеры. Однажды Брейер сказал о себе, что он одержим «демоном Но», и Фрейд был склонен интерпретировать такие оговорки – любые оговорки – как малодушное бегство с поля боя. Вне всяких сомнений, не меньшее раздражение вызывал и тот факт, что Фрейд был должен Брейеру деньги, которые тот отказывался брать. Его недовольное ворчание по поводу Брейера в 90-х годах – это классический случай неблагодарности, обида гордого должника на старшего по возрасту благодетеля.
Больше десяти лет Брейер был для Фрейда неисчерпаемым источником ободрения, любви, гостеприимства и финансовой поддержки, таких необходимых и долгое время высоко ценимых. Типичный для Фрейда жест, когда он назвал своего первого ребенка в честь фрау Брейер, милого и доброго друга для безденежного и честолюбивого врача, стал благодарным признанием этого внимательного покровительства. Это случилось в 1887 году, но уже в 1891-м отношения между двумя исследователями стали меняться. Фрейда глубоко разочаровала реакция Брейера на его книгу «К вопросу о трактовке афазии», которую, как мы знаем, будущий основатель психоанализа посвятил ему. «Едва поблагодарил меня, – с недоумением жаловался он свояченице Минне. – Был очень смущен и говорил о ней всякого рода непостижимые гадости, не вспомнив ничего хорошего, а в конце, чтобы успокоить меня, похвалил превосходный слог». В следующем году Фрейд сообщал о «битве» со своим «товарищем». В 1893 году, когда они с Брейером опубликовали совместную статью «Предуведомление» об исследовании истерии, он уже начал испытывать раздражение и считал, что Брейер стоит на пути его успехов в Вене. Год спустя Фрейд сообщил, что научные контакты с Брейером прекращены. В 1896-м он уже избегал Брейера и заявлял, что больше не испытывает нужды встречаться с ним. Идеализация давнего друга, подобно любой идеализации обреченная превратиться в разочарование, стала причиной резкости и язвительности. «Мой гнев на Брейера получил новую пищу», – писал он в 1898 году. Как сообщил Фрейду один из пациентов, Брейер рассказывал, что прекратил отношения с Фрейдом из-за того, что тот не может согласиться с его образом жизни и тем, как он распоряжается своими финансами. Фрейд, который по-прежнему был должником Брейера, расценил это как невротическое лицемерие. Хотя, наверное, сие было бы лучше назвать добродушной и, возможно, неуместной дружеской заботой.