Он был прав – на обычные действия мне
требовалось вдвое больше времени, чем здоровому человеку. Неделя в гробнице не
прошла для меня даром.
Но в
этом вопросе я точно не советчик. Хотя…
— Как насчет того беса, что судили со мной? —
предложила я. — Он скрыл след от удавки на шее Фейсала. В каком-то смысле он
мой сообщник и не выдаст меня. Ведь в этом случае ему самому придется худо.
Этот бес был личным прислужником Фейсала. Суд
приговорил его к принудительной метаморфозе и служению на благо Алькасара, что
бы это ни значило.
Я плохо знала беса, но испытывала к нему
благодарность. Если бы не он, меня бы точно казнили.
Агэлар задумчиво нахмурился, а я уточнила:
— Что с ним стало?
— Я это выясню, — пообещал он. — Бывший
прислужник Фейсала – хороший вариант. Поищу его.
— Отлично, — кивнула я.
Ночь смерти Фейсала связала нас с бесом, и я
рассчитывала, что он будет на моей стороне и дальше. Так у меня появилась
надежда обрести союзника. Уже кое-что.
Слабость после долгого пребывания в гробнице
действительно мучила меня, но все же не она была моей главной проблемой. Случилось
кое-что другое, намного более тревожное, что заставило меня всерьез волноваться
о своем здоровье.
Я начала слышать голоса.
По правде говоря, всего один голос. И
принадлежал он Катрине – девушке, что когда-то сбежала от Фейсала, выкрав его
душу. Той, что была настоящей хозяйкой тела, в котором я теперь вроде как живу.
Сама Катрина утверждала, что я – вымышленная
личность. Она создала меня при помощи личного беса-прислужника, чтобы
замаскировать себя. Так она пряталась от преследователей. Я была ее камуфляжем.
Беса Катрины Агэлар убил, когда выкрал меня
из родного мира, а без него вернуть память сложно, если не невозможно. В итоге
я ничего не помнила о прошлом Катрины и даже толком не понимала – мы одно целое
или все же разные личности? С каждым днем я все больше склонялась ко второй
версии.
Катрина и я – не одно и то же. И это плохая новость. По крайней мере,
для меня. Ведь это означало, что когда полноценно вернется она, меня не станет.
Маскировка будет больше не нужна.
Самое обидное в этой ситуации, что я сама
помогла ей вернуться. Вызвала, когда отчаянно нуждалась в помощи. И вот теперь
расплачивалась за свою глупость.