– Да ладно вам, – продолжал взывать Дэнни, – вы же сами знаете, что в гарвардских общежитиях таких нет. Ну что вам стоит поднять его всего на три лестничных пролетика в мою комнату?
– Двадцать баксов, – ответил один из амбалов.
– Да вы что?! Я за чертово фортепиано отдал всего тридцать пять!
– Выбирай, дружище, – либо платишь, либо будешь распевать под дождем[26].
– Но я не могу потратить на это двадцать баксов, – заныл Дэнни.
– Что ж, значит, плохи твои дела, гарвардский мальчик, – пророкотал в ответ самый разговорчивый из двоих, и грузчики ушли.
Сидя на ступеньках у входа в Холуорти, Дэнни несколько минут раздумывал над своей проблемой. А затем у него родилась идея.
Он поставил перед фортепиано колченогий стул, поднял крышку своего древнего инструмента и начал осторожно, а потом все более уверенно возвращать пожелтевшие клавиши к жизни, наигрывая мелодию «The Varsity Drag» 27.
Погода стояла замечательная, все окна, выходящие в Гарвард-ярд, были распахнуты настежь, так что скоро вокруг Дэнни собралась толпа. Некоторые первокурсники даже бросились танцевать, готовясь к покорению Рэдклиффа и сражениям на других важных в этом обществе полях боя.
Играл он бесподобно, а его сокурсники искренне радовались тому, что среди них обнаружился такой талант. «Этот парень – настоящий Питер Неро[27]», – заметил кто-то. Наконец Дэнни закончил. Точнее, думал, что закончил. Все зааплодировали и начали просить его сыграть еще. Тогда он стал играть по запросам своих зрителей самые разные мелодии, вроде «Танца с саблями» и «Трех монет в фонтане».
Однако вскоре в толпе появился университетский полицейский. Именно на это Дэнни и рассчитывал.
– Эй, ты! – заорал ему полицейский. – Не положено посреди Гарвард-ярда играть на фортепьяне. Этот вот инструмент должен стоять в общежитии.
Первокурсники неодобрительно загудели.
– Ребята, – обратился Дэнни к своей восторженной аудитории, – почему бы нам не занести фортепиано ко мне в комнату? Тогда я смогу играть для вас весь вечер.
Раздались радостные крики, и шестеро крепких парней с готовностью подхватили инструмент и потащили его к лестнице.
– Да, и еще! Чтоб никакой музыки после десяти, не забывайте, – предупредил страж порядка. – Таковы уж здешние правила.
Снова раздался свист и недовольное ворчание. Дэнни Росси вежливо ответил: