После того как бокал опустел и вновь наполнился, как из рога изобилия, низшее сословие начало закругляться. В него входили: Филмор Кавана, журналист из газетенки какого-то маленького городка, которая недавно закрылась и оставила его без средств к существованию; Далтон Бамонт, помощник и нелюбимый двоюродный брат шерифа Мертага; Джон Браун, покрытый морщинами член городского управления, которому нравилось, когда сосут большие пальцы его ног и обмазывают перламутром прямо перед лицом бога и всеми остальными; Майкл Пирс, некогда популярный французский поэт, который теперь канул в неизвестность и шел к ранней смерти, судя по сильному кашлю и кровавым пятнам на расшитом носовом платке. И многие-многие другие. Я не стал даже пытаться сосредоточиться и просто старался пить, не расплескивая.
Они даже не разговаривали по-нормальному. Звуки больше походили на шум потревоженного улья. Я с трудом пробрался сквозь потоки людей в этом большом озере всеобщего тренькания…
– …да придет к свету бедный Джейк. Попомни мои слова, его смерть не останется безнаказанной.
– Лэнгстон уехал сеять урожай в Чайнатаун. Ужасный позор…
– Сначала Холмс, теперь Стивенсон. Мерзко, мерзко…
– …Древний орден Гибернии еще воздаст этому проклятому Молли Мэгуайрсу. Несомненно. По мне так пора повесить еще парочку этих северных ублюдков…
– …Уэлш потратил все на черных. В них все еще осталось что-то животное. Хуже красной чумы…
– Два года, Нэд. Хорошо, пусть даже три. И железная дорога окупится, а я получу свой процент. Калифорнию уже всю измерили и поделили, друг мой. А мы будем проводить независимые операции в грязи. Те, кто работает по ночам, не читают молитвы…
– …Барнум, ради бога! Скажите ему кто-нибудь…
– Ненавижу цирк. Там стоит невыносимая вонь. И эти чертовы клоуны мне тоже не нравятся…
– Нет. Лэнгстон умер…
– …ударил ее в шутку, потерся об нее в одежде, и эта сука взяла мой…
– Маллен? Хикс? Ничего не знаю, да мне и плевать. Столько времени прошло, столько прошло…
– Черт возьми! Да он курит опиум в лагере «Сороковая миля». Это последнее, что я слышал…
– Вместе с профессором? Я думал, он переплыл пруд…
– Дорогуша. Наивное дитя. Как сказал Лорд Бодлер:
Тебе, Владычица, тебе, моя Мадонна,
Воздвигну я алтарь в душе, чья скорбь бездонна.[23]
– Мало ему было меня уволить. Он еще и плюнул мне в лицо, мерзкий тип…