– Здравствуйте.
Чилдену уже совсем полегчало. В улыбках посетителей не было и намека на превосходство, только доброта. Его товары – а лучшей подборки не найдешь на всем побережье – привели парочку в восхищение. Чилден был польщен сходством вкусов, и это не осталось незамеченным.
– Превосходные вещи, сэр, – сказал молодой человек.
Неожиданно для самого себя Чилден поклонился.
Глаза этих людей излучали не только тепло связующей их любви, но и благоговение перед выставленными на продажу изделиями. На Чилдена смотрели с благодарностью – ведь это он позаботился о том, чтобы в «Американских художественных ремеслах» каждый мог полюбоваться предметами искусства, подержать их в руках, даже если не собираешься покупать.
«Да, – подумалось ему, – эти ребята понимают, где находятся. Тут им не навяжут какое-нибудь барахло для туристов вроде дощечки мамонтового дерева с надписью «Муир-Вуд, округ Марин, ТША»,[3] смешного дорожного знака, девичьего колечка или открытки с мостом Золотые Ворота. У нее глаза необычные, – отметил он. – Большие, черные. С какой легкостью я бы мог влюбиться в такую женщину. И какой трагедией обернулась бы моя жизнь, и без того несладкая».
Он замечал все: уложенные в стильную прическу черные волосы, лак на ногтях, проколы в ушах для серег ручной работы.
– Сережки, – пробормотал он. – Вы здесь покупали?
– Нет, – ответила девушка. – Дома.
Чилден кивнул. Да, в таком магазине, как у него, современным вещам не место. «Художественные ремесла» торгуют только антиквариатом.
– Надолго вы к нам в Сан-Франциско? – поинтересовался он.
– Бессрочно, – сказал мужчина. – Пока мои услуги нужны Комитету планирования уровня жизни на пострадавших территориях.
Увидев гордость на его лице, Чилден решил: нет, не военный. Ничего общего с мобилизованными деревенскими грубиянами, которые слоняются по Маркет-стрит, жуют жвачку, смотрят непристойные шоу и порнофильмы, стреляют в тирах, проводят ночи в дешевых клубах, где на стенах висят фотографии перезрелых томных блондинок, что держатся, кривляясь, за соски дряблыми пальцами… Почти вся равнинная часть Сан-Франциско в таких вот притонах вперемежку с лачугами из консервной жести и гнилых досок – и эти трущобы появились еще до того, как упала первая бомба.
Нет, этот молодой человек явно из элиты. Культурный, образованный. Пожалуй, даже господин Тагоми в сравнении с ним простоват, а ведь он высший чиновник могущественной Торговой миссии на Тихоокеанском побережье. Впрочем, Тагоми стар, его мировоззрение сформировалось еще в годы Военного кабинета.