– С чем вы ассоциируете переосмысление путей господних в современной России? – задал я по-военному неожиданный вопрос.
– С отказом от ложного стыда! – не раздумывая воскликнул наследник, и его глаза заблестели. – Я раньше смущался, имея связи с русскими мужчинами, а теперь нет.
– Простите, – не понял я, – как вы сказали?
– Вы не ослышались, полковник. Россия – страна возможностей. Это фантастика, это захватывает, когда видишь перед собой волосатую спину немолодого и состоявшегося во всех смыслах мужчины… Он отец семейства, а ты ему вот так запросто, не постесняюсь сказать, l’encules[7]. И он стонет не от боли, а от наслаждения… Хлещешь этого борова плетью по ягодицам, они краснеют, а твоё сознание освобождается, ты начинаешь видеть суть вещей, горизонт становится шире, каждая мелочь наполняется значением… В такие мгновения человек приближается к истине, господин полковник. Да, такая у меня слабость. И без барьера, заметьте!
– Как, милостивый государь? – изумился я.
– Абсолютно, – хохотнул наследник. – Плоть в плоть. Как это ещё сказать… в мясо.
– А болезни?
– Их нет, – твёрдо сказал наследник. – Нет. Абсолютно. Это ложь, просто символы на бумаге, чтобы выкачивать из профанов деньги и отправлять в Цюрих. Небольшая опасность в другом – в экстазе я не вполне владею собой. На той неделе, что уж тут скрывать, je l’ai niqué[8] одного высокопоставленного чиновника и так завёлся, что схватил медное распятие и ударил его по голове. Le sang, le sperme[9]. Душераздирающе завизжал карлик, который наблюдал за этим из-за своей ширмы…
– У вас было с собой распятие? – уточнил я.
– Нет, висело у него на стене в спальне.
– И там присутствовал карлик?
– Да, карлик-гермафродит, обученный вылизывать анус хозяина.
– Вы использовали карлика по назначению, ваше высочество? – спросил я.
– Нет, карлик просто прислуживал, подавал лёгкие напитки и наркотики, и он сильно испугался, когда его хозяин потерял сознание. Началась паника, дворецкий велел охране ломать дверь… Я считаю, карлики должны быть в таких случаях глухонемыми, чтобы не поднимали шум.
– Значит, вы верите в любовь между мужчинами? – спросил я.
– Нет-нет, бросьте, – усмехнулся наследник, – это бредни, этого не бывает… De quel amour tu parles? C’est que de la baise[10].
– Но зачем вы ударили любовника, что же вы… не сдержались? – не мог понять я.