А пока, в центре большой полупустой комнаты, под розовым абажуром – вальс, лёгкий, светлый, грустный…
В том саду, где мы с вами встретились,
ваш любимый куст хризантем расцвёл…
* * *
Не суждено было Сонечке долго наслаждаться красивой жизнью. В воздухе уже витал прогорклый запах лагерной баланды, который так легко уничтожал совсем ещё недавний утончённый аромат «первого бала Наташи Ростовой». А так хотелось красоты!
Началась официальная борьба с мещанством. Пролетарская мода сделала иконой стиля женщину в красной косынке. По новым канонам не приветствовалось пользоваться косметикой, красить губы, делать маникюр, носить украшения. Мещанок презирали. Им устраивали общественные порицания на производственных собраниях, высмеивали привязанность к домашнему уюту и кустам герани на подоконниках. Жизнь становилась аскетичной и монохромной. Любимые Сонечкой романсы стали вдруг считать «упадничеством» и безвкусицей. В газетных фельетонах романсы высмеивались за безыдейность, называли буржуазным «пережитком». Конечно, никто не запрещал ей петь. Но голос её всё чаще звучал по-домашнему тише, постепенно переходя в шёпот.
Опустел наш сад, вас давно уж нет,
Я брожу один весь измученный…
Сергеев смотрел на жену, и волна непонятной грусти медленно заполняла их дом. В такие минуты он стеснялся своей сентиментальности. Он даже не мог объяснить, что его так тревожит. Почему этот слегка манерный романс вызывает острое, саднящее чувство жалости к ней, к себе, ко всем, пульсирует в висках и не даёт успокоиться?
И как насмешка того непростого времени – известнейший рекламный плакат (1924) величайшего фотохудожника эпохи Александра Родченко. Растиражированный по всей стране плакат призывал население: «Покупайте книги Ленгиза!» На нём изображена пролетарская муза советского авангарда – молодая рабочая в красной косынке. Яркое, волевое лицо, решительный взгляд революционерки, сметающей всё на своём пути во имя великой цели.
Но главным обманом и интригой фотохудожника была сама фотомодель для этого легендарного плаката. Эта «рабочая» в красной косынке, символ революции, никогда ни на какой советской фабрике, типа «Большевичка», не трудилась. Ею была известная светская львица Москвы, избалованная, экстравагантная модница и умница, «пожирательница мужских сердец», "фам фаталь" и муза Владимира Маяковского Лиля Брик. Мир никогда не был однозначен. И наверное, иногда лучше – не знать.