Что?
Рэм позвонил в колокольчик, и через секунду на террасе материализовался слуга.
-Позови дону Ранию.
-Слушаюсь, мой принц,- и исчез так же внезапно, как и появился.
Несколько минут томительного ожидания, и дона Рания, старшая дона дворца, которую он привез с собой из Родэн-Арии, предстает перед ним, деловито разглаживая передник.
-Да, мой господин, - она кланяется быстро и устремляет на него пристальный взгляд.
- Сегодня на рынке я купил рабыню… Ее уже доставили? – Рэм рассеянно крутил в руках бокал рубинового мерийского вина.
-Да, мой принц. Привезли еще до обеда, - Рания живо закивала, подтверждая свои слова, - Как раз хотела спросить, что делать то с ней? На кухню распределить или еще куда? Обычно вы…
Рания осеклась, не зная, как принц отреагирует на фразу, что раньше он никогда рабов не покупал.
-На кухню? – повторил Рэм озадаченно. Он и правда не подумал даже, какую роль Ифе будет играть во дворце, если останется. Уж явно не принцессы. Обычной прислуги? А это интересно…Унизительно для нее. Помощница кухарки в своем собственном родовом гнезде. Или поломойка какая-нибудь. Почти так же унизительно, как… Непрошенные картины сегодняшней встречи на секунду промелькнули в голове: черные миндалевидные глаза с поволокой, тонкая ткань, не скрывающая темные соски, зло поджатые губы, безысходность во взгляде, мурашки…Рэм тряхнул головой, прогоняя образ, и снова посмотрел на дону Ранию.
-Сначала я бы хотел просто пообщаться с ней, -ответил холодно, - После дам указания вам.
- Хорошо, мой принц, - Рания поклонилась, понимая, что разговор окончен, - Я распоряжусь, чтобы Мескэнет сейчас же доставили к вам.
- Мескэнет? - Рэм улыбнулся криво. Как мило. Взяла себе такое ёмкое имя. Была «Ифе» - любовь. А стала «судьба».
-Я жду, - махнул рукой, отпуская заторопившуюся дону.
Секунды тянулись медленно, словно растаявшая карамель. Рэм прикрыл глаза, откинув голову и вслушиваясь в ночную тишину. Стрекотание цикад, шелест листвы, шаги… Все ближе. Тяжелые, уверенные охранника и женские, легкие, едва ощутимые. Босые ступни по холодному мрамору. Обувь ей не дали. Интересно, она до сих пор в той еле прикрывающей наготу тряпке, в которой была на помосте на рынке. Почему-то от этой мысли стало неприятно. Он не знал, чье это тело, но все равно не гоже так расхаживать во дворце наместника.