- Там было перепутано изначально - когда заполняли пошагово еще
в мастерской и штамповали. Но я тоже виновата – меня для того и
поставили на проверку, а я не стала смотреть парные скрепленные
листы. Так что получила справедливо.
- Но он тогда наорал на тебя. Ты была расстроена…
- Было бы нелепо… - буркнула я.
- Ты была очень расстроена, и Страшный велел Андрею проследить
за тобой и проехать за твоей машиной до самого дома – присмотреть.
Но в тот день ты поехала не домой, а в банк. Тогда и обнаружился
наблюдатель - далеко не профи, но там и не нужно было - ты не
заметила бы и слона.
- И что? – не обратила я на его шпильку внимания.
- Он буквально прибежал туда, когда ты там появилась. Сидел и
смотрел, чем ты занимаешься, ждал. Потом подошел к тому оператору,
с которым ты работала, поговорил, вышел на улицу и кому-то
позвонил, а потом ушел. Андрей проследил за ним и узнал, что он
работает электриком в «Ленте».
- Там она рядом - «Лента», - шепчу я.
- Он и жил рядом, - согласно кивает Иван.
- Жил…?
- Да. Его больше нет – несчастный случай, вроде…, но Страшный не
очень в это поверил - слишком уж вовремя и потому, можно сказать,
глаз не спускал с тебя потом.
В целом, для меня мало что прояснилось, но говорить больше не
хочется. Ясно, что если бы у них тогда получилось что-то выяснить у
того мужчины или работницы банка, то сейчас аварии не случилось бы.
И не сходится – полтора года назад мы с папой еще не лазили в
интернете и не светились с разговорами о марке по телефону. Неужели
за нашей семьей приглядывали с тех еще времен, а активизировались
только после наших неосторожных действий? Трудно верится - траты на
такое были бы неразумны, потому что речь идет о десятилетиях
наблюдения. Может, все-таки мама проговорилась - если не
коллекционеру тому, то своему новому мужу? Так нет - я верила ей, а
она сказала, что никому ни-ни.
Но зато мне становится понятно, почему Георгий тогда буквально
выдавил из меня признание о марке. Я не знаю, что думать обо всем
этом. Но чувствую огромное, просто сумасшедшее облегчение от того,
что мои подозрения в отношении него беспочвенны. Это немыслимая,
распирающая изнутри радость! Это первая радость, связанная с ним за
все время, не считая тех жалких минут. А тревоги от известия о
чужой слежке нет, как нет – это мелочь и вообще фигня, потому что
они приглядывают за мной – хранят. И пускай даже случилась эта
авария… все равно знать, что обо мне вот так заботились – приятно.
Я смотрю на Ваню с благодарностью, а он понимает мой взгляд, как
просьбу продолжить рассказ.