Стоя у вечернего окна, я смотрела на ряды пристроенных у
подъезда и во дворе авто, прочищенные подъездные дорожки под светом
фонарей, тротуары с редкими прохожими, свет фар от все еще
подъезжающих на свои парковочные места машин… Нашла взглядом своего
Букашку.
В комнату возвращаться не хотелось. И оставаться на ночь не
имело смысла, да и с Сергеем я сейчас чувствовала себя неловко,
наши отношения еще не были по-настоящему, до конца близкими. А
ситуация назрела откровенно неловкая именно по той причине, что
продолжения не случилось. Нас прервали в такой момент, что
неловкость (с моей стороны – точно) только усугубилась.
Я подъехала, как и договаривались - к семи вечера и речь об
ужине сразу не зашла. Еще в прихожей, стянув новую шубку, он
скользнул рукой по моей спине и буквально дернул, впечатывая в
себя, и потянулся за поцелуем. Я потерялась и замерла в его руках,
потому что ощущения были новыми - когда он оторвался от меня, губы
мои горели. Он глубоко вдохнул воздух и опять рывком притянул меня
на себя, вжимаясь, буквально вдавливаясь в мое тело бедрами, и стал
покрывать лицо и шею совсем другими поцелуями… жадными, кусающими,
рваными? Я растерялась от такой… бешеной потребности, я не успевала
дышать, но в этот момент чувствовала себя единственной и
незаменимой! Этот напор и натиск и захватывал и пугал одновременно.
Наверное, он почувствовал это по тому, как я покорно зависла - как
сосиска и даже не мычала. Или просто вспомнил…, потому что вдруг
остановился, а потом горячо дохнул мне в щеку, гладя по спине.
Пробормотал куда-то за ухо:
- Извини, я испугал тебя… Хрусталька. Придержу коней, только
больше ждать не могу… решай…
И что тут было решать? Я затем и пришла и вообще была не против,
только немножко не так. И опять он целовал, но уже осторожнее и
бережнее. Через некоторое время мы добрались до кровати, теряя по
пути одежду, спотыкаясь и целуясь. И все это теперь получалось
нормально и естественно, что ли? Я перестала чувствовать малейшую
неловкость, зажиматься, анализировать свои ощущения и правильность
всего, что мы делали. Уже совершенно раздетыми мы упали на простыни
и… прозвучал телефонный вызов – настойчивый и долгий, слишком
упорный. Сергею, в конце концов, пришлось ответить, потому что
телефон все звонил и звонил: