- Вряд ли в нас влезет еще что-то, но вдруг твой жор не дремлет?
А не хватит лепешки, тогда можно просто выйти на улицу - тут на
каждом шагу кафе. Только сегодня я тебе не собутыльник - почти не
спал ночь.
Мы свернули в улочку, и меня опять накрыло совершенно
непередаваемое ощущение инакости местной жизни - традиций,
архитектуры, быта, привычек… Теплого оттенка, нагретый солнцем за
день, камень стен продолжался на мостовой. Ширина улочки точно не
позволила бы проехать автомобилю, но три человека расходились
свободно. От здания к зданию над улочкой кое-где протягивались
балкончики, уставленные цветущими растениями, и мы проходили под
ними. Таких улочек в старом городе было много и почти на каждом их
перекрестии находились небольшие кафешки, в которых еда готовилась
внутри здания, а столики стояли на улице.
- Сейчас еще жарковато – камень отдает тепло. Но вечером и ночью
здесь будет не протолкнуться, - работал гидом папа, - у каждого
хозяина есть свое коронное блюдо, свой необычный рецепт. И мы с
тобой обязательно посидим где-нибудь тут, только не сейчас – меня
рубит конкретно, Катюш.
Я соглашалась, потому что тоже устала - и от впечатлений, а их
была куча, и в самолете я поспала от силы час-два. А сейчас шла, по
ощущениям, по сказочному экзотичному миру – новому для меня, яркому
и праздничному, так не похожему на привычный, в первую очередь –
своим настроением.
В темноватом, прохладном по сравнению с улицей холле, тихо гудел
кондиционер, а за стойкой рессепшена сидел пожилой мужчина и читал
газету. Увидев нас, коротко кивнул, не вставая и скупо
улыбнулся:
- То и е твоя черка, Николае?
- Да, Душан, моя дочка – Катерина, - подмигнул мне папа.
- Мария же очистила од тебе и перестлала да спава. Добра
ноч.
- Его дочка Мария – горничная, она убрала у нас и перестелила
обе постели, - перевел папа, - Добра ноч, Душан.
Мы поднимались по лестнице, а я мучилась подозрениями – уж не
эта ли горничная и есть папина женщина? Отношения этого мужчины с
папой показались мне очень близкими, почти родственными – без
заискивания перед работодателем и всякого расшаркивания. Хотя папа
уже упоминал о такой особенности поведения местных жителей. Но
позже оказалось, что я ошибалась и Мария была ни при чем.
После душа и туалета, где действительно - оказалось очень чисто,
папа завалился на застеленную новым постельным бельем длинную софу,
указав мне на кровать: