Зато виды вокруг открывались просто потрясающие, я даже просила
папу остановиться и фотографировала. Сразу же проверяла снимки и
разочаровывалась – они не могли передать всю красоту и величие
того, что видели глаза. А именно - зелень лесов, покрывающих горы
всплошную, прорезанную вертикальными выступами серой скальной
породы и ручьями, небо в редких кудрявых облаках - просто
бесконечно огромное!
Скоро мы свернули в сторону и от этого подобия дороги проехали
еще метров сто, остановившись на большой каменистой площадке над
обрывом, где прямо под высокой скалой рядком стояли четыре домика,
выстроенных в форме шалаша – треугольником. В стенах сбоку были
прорезаны окна, вход – со стороны площадки. В стороне я с
удивлением увидела пару кабинок биотуалета и сооружение, в котором
узнала летний душ.
Ближе к середине площадки была оборудована зона приготовления и
приема пищи – выложенный булыжниками круг для костра и сварное
металлическое сооружение, которое позволяло цеплять над костром
котелок, ставить сковороду и даже укладывать шпажки с шашлыком.
Металлические тросики служили растяжкой для крепкого каркаса, на
котором виднелась собранная маркиза. Под этим подобием укрытия
находился стол, сбитый из толстого бруса и две широкие тяжелые
лавки по сторонам. Место смотрелось обжитым, обустроенным и даже
уютным.
Но все это я рассмотрела уже потом, а вначале прямо из машины
ноги понесли меня к краю площадки, по ощущениям резко обрывающейся
прямо в пропасть. Впереди раскинулись горы и горы – вдаль, до
самого ломаного горизонта. А далеко внизу пенилась бурная река,
текущая вдоль всего ущелья, разделяющего густо поросшие лесом
склоны.
- Пап, - обеспокоенно обернулась я к нему, - тут высоко…
Страшно, вдруг в темноте не рассчитаешь расстояния или оступишься.
Может, нужно было сложить невысокое ограждение из камня? Хотя бы до
пояса?
- Не бойся, подойди и загляни вниз – в двух метрах внизу широкая
площадка с кустами. Если и свалишься, то только поцарапаешься –
проверено.
- Ужа-ас… - протянула я, и уточнила: - А кем проверено?
- Да уж было кому, - засмеялся папа и вдруг умолк, внимательно
глядя мне за спину.
По подъездной дороге прямо к нам шел мальчишка лет
четырнадцать-пятнадцати – худой, крепкий, черноглазый и носатый,
как почти все мужчины здесь. Одет он был в потрепанные джинсы и
распахнутую клетчатую тенниску. Мальчишка широко улыбался и тащил в
руках сумку, а сзади плечи ему оттягивал рюкзак.