Ждут автомобили.
Ждут люди за рулем.
Ждут.
– Ну, давай… хватайся с той стороны.
Дядька хватается за край шоссе. Хватаюсь за асфальт, не понимаю, что мы будем делать.
– Тяни… потихонечку.
Тяну – дорога поддается удивительно легко, несу её, как легкую скатерть, сам пугаюсь этой легкости.
– Ты тише там, не урони… выпустишь, не поймаешь потом…
– Держу, держу.
– Все вы так говорите, а потом как отпустит, потом ищи-свищи…
Не отпускаю. Тяну полотно шоссе дальше и дальше в темноту ночи.
Чуть погодя понимаю, что дорога кажется легкой только сначала, – чем дальше, тем труднее волочить, останавливаюсь, перевожу дух, дядька терпеливо ждет меня, приговаривает что-то, что легче бы без остановок дойти…
Хочу спросить, до чего дойти, тут же вижу, отрезок дороги далеко впереди, шоссе уходит вдаль, к парящим в небе мегаполисам на горизонте, к чему-то легкому, полупрозрачному, космическому…
– Вот туда и тащим… это продолжение дороги нашей, – кивает дядька.
– Понял… а… а кто нашу дорогу замкнул?
– А черт его знает…
– Может, сама?
– Может… ну давай… присоединяй осторожно…
– Пришить, может? Или еще чем скрепить?
– Не боись, сама прирастет… вот так…
Прикладываю дорогу, смотрю, как она притягивается к полотну будущего.
– Ну, вот теперь…
Дядька не договаривает, слышу оглушительный вой сирен, как кажется – со всех сторон.
– Началось, – шепчет дядька, добавляет несколько слов, которые говорить нельзя.
– Что началось?
– Да что, известно что… – дядька отчаянно машет рукой все еще неподвижным машинам, – э-э-эй, сюда давайте! Живо! Путь открыт, м-м-мать вашу!
Кто-то замечает дорогу, кто-то давит на газ, две, три, четыре машины едут вперед…
Надрывается сирена.
Дядька орет:
– Живее!
Добавляет еще пару словечек, которые говорить нельзя.
Что-то происходит, что-то опускается с неба, какие-то тени, какие-то всполохи, не двигаться, вы окружены, всем оставаться на местах… Кто-то хватает меня, сбивает с ног, катимся с кем-то по склону холма…
– Вы… вы чего?
– Чего-чего, сейчас бы арестовали нас на хрен…
– К-кто бы арестовал?
– Кто, эти, кто… дорогу-то мы им раскурочили, вот они и злые как черти…
– А что, нельзя было раскура… раскурочивать?
– Нельзя, конечно… они дорогу замыкали-замыкали, мы тут напортили все…
– А нам чего теперь будет?
– Ничего не будет, не боись, не увидят нас… Ох, забегали-забегали, замаются сейчас петлю-то снова запетливать…