- Германской называют, - тяжело вздохнул Пятов.
- Да? – засмеялся я, расслабляясь. Если бы кому-то в голову пришло обозвать административный центр поселения Лерховской – все было бы намного хуже. Оставалось только себе еще памятник прижизненный поставить, и все. Конец всему. Этого бы даже самые покладистые мои покровители не простили бы.
- Перед церковью нужно другой столб поставить. Александровский. Выше и… больше. Такой, чтоб это… недоразумение, и вовсе малюсеньким казалось. И ту площадь Александровской назвать. Хорошо бы и памятник Государю Императору, но на то его дозволение требуется. А столб… гм… От чистого сердца, от верноподданных. Понятно?
- Точно так, Ваше превосходительство, - инженер только что честь по-военному не отдал. Надеюсь, он действительно осознал – насколько это важно. И как меня расстроил этот символ признания заслуг моего Герочки.
Даже присутствие в Троицком жандармского поручика не так сильно могло по мне ударить. Понятно, что он немедленно отправит донесение в Томск или Омск о моем пребывании на заводе. Но в этом случае за меня само время. Телеграф сюда придет только вместе с железной дорогой. А пока бумага, вместе с угольными караванами, доберется до того, кого это может действительно интересовать, я уже буду на пути в Колывань.
В конторе, кроме собственно заводчан, бывшего учителя и редактора неофициального приложения к Томским Ведомостям, и коменданта Колосова, меня ждал пухлый, перевязанный нитками и заляпанный сургучом в пяти местах, пакет. От Карбышева, пояснил Кузнецов, окончательно лишая большей части моего внимания для своей новой игрушки – литографии. Супруга Варешки закончила подбирать фотографии для давно нами задуманного альбома, должного продемонстрировать потенциальным переселенцам, как вольготно и богато живется в Томской губернии.
По мне – так совершенно ничем не примечательные фото. Какие-то люди, позирующие на фоне обычных домов. Пасущиеся на лугу, судя по пейзажу – где-то в Барабинской степи в окрестностях Каинска, небольшое стадо коров. Группа дородных теток в расшитых узорами платьях, со щекастыми детишками на коленях. Вид с Оби на вытянувшиеся вдоль реки громадные амбары. Эти я своими глазами еще не видел. Только отчет читал о завершении их строительства и начале процесса заполнения припасами для переселенцев. Несколько изображений пароходов – на середине реки с тремя баржами на прицепе, у причала на погрузке… Горы мешков, коробок и ящиков из-за которых едва видно краешек трубы и мачту «Ермака» - это уже Черемошниковский порт, трудно спутать с каким-то другим местом.