И с топливом для парового привода та же история. С дровами в Барабинской степи и так плохо, а если учесть, сколько их нужно, чтоб машина круглые сутки крутилась – и вообще отвратительно. Уголь гораздо дешевле, но пока довезешь – он в драгоценные камни превратиться. Да и не требуется примитивным пока еще аппаратам такой жар. Колосники за месяц прогорают. Вот и додумался Мясников обычным для степных жителей топливом ненасытное жерло кормить. Скота у местных всегда много, а значит, и навоза тоже. И соломы хватает. Слепил из двух одно, на солнце рядками уложил, да жди, пока высохнет.
В общем, к первому снегу запустил все-таки Мясников свою фабрику. В расчете на то, что зимой в Ирбите хотя бы за счет цены – она все равно ниже, чем у привозного сукна вышла – мигом все распродаст. А чтоб судьбу не испытывать, уже в начале зимы, в декабре, отправил в Ирбит приказчика. Лавку в пассаже арендовать, склад присмотреть и в торговый ярмарочный листок свое предложение вписать.
И надо же такому случиться, что именно в это же самое время, примерно с теми же самыми целями, там пребывал и младший Гилев, Мефодий. Ну, главной-то его задачей было сурковые шкурки выгодно пристроить, и о закупке товаров к летнему вояжу в Чуйскую степь и Монголию договориться. Но Бийская мануфактура уже тогда гораздо больше ткани производила, чем весь Алтай и Кобдо потребить смогли бы. Так что мимо Мясниковской заявки Мефодий пройти не мог.
На лицо, едрешкин корень, конкурентная борьба! Ну как дети, ей богу! Вместо того, чтоб попробовать как-то договориться, поискать новые рынки сбыта, или хотя бы согласовать цены, эти… суконные короли, немедленно разругались в пух и прах и кинулись писать мне жалобные письма. Дескать, чего это он, гад и государственный преступник! Мы тут, понимаешь, к Славе Отчизны, а он…
Вот и пришлось мне на предостережения Миши Карбышева плюнуть, и из Троицкого выезжать несколько раньше, чем планировал. Назначил обеим заинтересованным сторонам встречу в Колывани, да и выдвинулся. Васька с братом и так у Кирюхи Кривцова уже, а Мясникову телеграмму отправил. Пока буду добираться, и он должен прибыть.
Появляться в Каинске я не хотел принципиально. С Борткевича станется настучать обо мне майору Катанскому. Тот, как сообщал в своем подробнейшем отчете Миша, уже присылал унтер-офицера поинтересоваться – чего это вдруг так резко сорвался с места экс-губернатор, и когда намеревается вернуться. Ни о каких обвинениях жандарм не заикался, но слухи по городу уже поползли. Это я знал, что их распространяет ни кто иной, как мой бывший слуга – Гинтар, а Карбышев высказывал предположение, что они – непременно злой умысел коварного майора.