И только тогда, когда он приехал сюда, в это село, он нашел здесь телефон, в сельской больнице и, позвонив продюсеру, сказал ему, что если тот хочет, может прислать актрису сюда. (Адрес и фотографию домика он выслал ему по почте). И если она ему понравится, то он позвонит ему еще раз и скажет, что он согласен с ее кандидатурой, и съемки фильма могут начинаться.
Целый месяц, а что он делал этот месяц? Это трудно объяснить. Хотя не совсем, если попытаться сделать это нескольким словами, то он узнавал, узнавал правду. Правду, от которой ему становилось тошно и страшно. Он даже несколько раз подходил к туалету, садился перед ним на колени, засовывал два пальца в рот, и его рвало. Рвало страшно, его выворачивало наизнанку, ему обдирало горло, но он не мог избавиться от поглотившего его ужаса, тот словно мелкими коготками цеплялся за его горловину и, раздирая ее до крови, кое-где даже с кусками мяса, не оставлял его. Он подходил к окну, открывал его настежь и мелкими судорожными вздохами, словно утопающий, которого только что вынули на берег, пытался надышаться воздухом и успокоиться. Но это было не так уж легко сделать. С каждым вдохнутым куском воздуха ему становилось тяжелее, к нему все больше и больше приходила, складываясь из мелких частей в огромную, мысль о том, что все, что он узнал – было истиной. Истиной, от которой нельзя избавиться; ее нельзя изорвать на мелкие кусочки; ее нельзя разбить на мелкие осколки; ее нельзя мимоходом выкинуть в открытое мусорное ведро.
Он, он один должен это сделать. Он должен был подготовить все для его уничтожения, вероятность чего, словно слеза по сравнению с океаном, была крайне мала. Либо? Либо тот с его помощью уничтожит, избавит человечество от бессмысленного прожигания жизни на этой Земле.
И весь этот месяц он ждал, ждал и надеялся. Надеялся на чудо, которого не бывает на этой чужой Земле.
Лес, темный густой лес, он бежит по нему. Ступни его изодраны, и кое-где даже видны свисающие лоскутки кожи, содранные с ног.
С изрезанным, бьющими его ветками, лицом он выбегает на поляну и останавливается. В недоумение он оглядывается по сторонам, словно ищет что-то. Он начинает покрываться соленным потом, и раны на его лице начинают щипать.
Не найдя того, что искал, он садится на корточки, берет в руку пучок травы, и не замечая, как трава режет ему язык, начинает жевать ее. После чего сплевывает образовавшийся комочек себе на руку, и растирает его по лицу. От боли его начинает мутить, но он не останавливается, а наоборот все сильнее и сильнее втирает траву.