Через три года муж вернулся. Привёз и денег, и дефицитов разных – бросовых и дешёвых там и таких желанных здесь. Да столько, что казалось, им на всю жизнь хватит. Ещё и на соседей останется. Муж, правда, сильно ругался на Маринку за её щедрость.
– Ты безалаберная! Бесхозяйственная! Тебе всё легко достаётся! – кричал он на неё по вечерам. И лицо его перекашивалось от злобы на Маринку и от жалости к утраченным навсегда по вине жены вещам и продуктам.
Маринка вздыхала, молчала, на пару недель унималась, а потом снова втихаря от мужа пихала какому-нибудь знакомому ребёнку яркий невиданный заграничный карандаш или наклейку, или угощала соседку очередной банкой солёных огурцов собственного приготовления.
А банок этих у них было… Каждую осень заготовки производились только что не тоннами. Маринка, забыв про своё давление и отекающие от долгого стояния ноги, проводила по полдня в продуктовых очередях, приносила огромные сумки с сырьем для заготовок из магазинов домой. А потом буквально дни и ночи варила, солила, закатывала. У неё начиналась настоящая страда, битва за сохранение урожая… То, что нельзя было сварить, засолить, замариновать, пытались сохранить другими способами.
Арбузы они умудрялись есть аж на Новый год. Для этого с осени их закупали в большом количестве и подвешивали к потолку в сетках на застеклённом балконе. При минусовой температуре арбузы снимались и заботливо переносились в тепло, а затем, при установлении благоприятных условий на балконе, водворялись обратно на свои места. До Нового года арбузы постепенно подъедались: то день рождения дочки, то Седьмое ноября – красный день календаря… К Новому году оставляли пару арбузов (это на всякий случай, если один окажется, несмотря на все старания, испорченным). И наконец красавец-арбуз гордо украшал собой новогодний стол, являясь как бы венцом всего хранилищно-заготовительного процесса.
Маринка была бы рада разделить это благоухающее свежестью чудо со всем двором, со всеми знакомыми и даже незнакомыми, но у них редко бывали гости: домовитый Сашка не любил чужих ртов в своих владениях. Родители Маринки умерли, а Сашкины жили в деревне под Смоленском. Поэтому даже родителей невозможно было усадить за этот обильный и чудесный новогодний стол. Вот так и встречали Новый год, узким семейным кругом: дети да Маринка с мужем.