Все выясняется, когда мы собираемся вместе. Одну косулю добыл третий «номер», бывший полковник, на вопрос, зачем так много стрелял, отшучивается: «Так оборонялся!»
В общем, охота тогда удалась. Добыча была, собаки не ушли в находящийся рядом государственный заказник (говорят, бывало и такое, и искали их потом часа по три – четыре), сломанную машину благополучно дотащили до города. «Собирайтесь еще!» – приветливо говорили мне охотники на прощание. Хотя ружья мне так и не дали.
Все это я с удовольствием вспоминаю, шагая по незнакомому лесу, вернее по джунглям. У меня хорошее настроение. Идти нелегко, но приятно, и я не устраиваю себе ни «обеда», ни «перекура». Но ближе к вечеру настроение начинает портиться. Целый день непрерывного движения, но нет и намека на присутствие человека. А впереди ночь… Я резко останавливаюсь. Господи! Здесь нет спасительной кабины, закрытой планшетами, нет кресла, по которому не ползают всякие насекомые. Как я буду спать? Я устала. И я боюсь. Дрожь, такая знакомая и ненавистная, начинает сотрясать мое тело. Что делать? Что делать?! Вернуться к самолету я до ночи не успею, даже смешно об этом думать. Идти вперед – как идти ночью? Темно. Зажечь факел? Но как с ним идти, да и из чего факел-то делать?! Силы резко покидают меня, и я опускаюсь на траву. Но тут же вскакиваю, оглядываясь и всматриваясь в траву, кусты и камни. Везде какое-то шевеление, движение, какая-то жизнь каких-то насекомых. А звери? Я вспоминаю, что, сидя в самолете, слышала и урчание, и рычание, и чавканье… Живое воображение тут же начинает рисовать картинки-страшилки. «Остановись, сейчас еще день» – спасительный четкий голос прерывает начавшееся головокружение. Думай, дорогая, думай. Это я говорю себе уже сама. От зверей спасение одно – огонь. От насекомых – мазь. От змей – тоже огонь. Но как поддерживать огонь всю ночь? Я точно знаю, что не выдержу и усну, поспать надо хоть немного. И потом, костер будет отпугивать зверей и змей только с одной стороны, а если он начнет затухать, пока я буду спать, то с другой стороны можно незаметно подойти, подползти, подкрасться. Значит нужно развести круговой огонь, а лечь в центре. А чтобы не сгореть, нужно отделить огненную полоску от меня небольшой канавкой, так, как мы всегда окапывали костер, когда ходили в походы. Воспоминания о том, что мне уже приходилось разводить костры, ночевать у открытого огня и спать «в полсна», немного ободряют меня, и я начинаю действовать. Расчистив небольшое пространство, я очерчиваю круг по своему росту. Большим ножом с широким лезвием я начинаю копать канавку шириной сантиметров в десять. Копаю неглубоко, поэтому работа продвигается быстро, и я решаю сделать канавку пошире. Закончив, принимаюсь собирать дрова. Сухих ветвей и палок хватает, и довольно быстро я укладываю мой костер вокруг вырытой канавки. Усевшись в центре, рассматриваю свое сооружение. Что-то беспокоит меня, мне кажется, что я что-то не додумала, что-то не доделала, что-то упустила. «Свою» площадку я проверила – никаких непрошенных гостей на ней нет, от огня я буду отгорожена довольно широкой полосой вырытой земли, вещи мои рядом со мной, что же не так? Я укладываю газеты среди веток костра, чтобы поджечь их и тут осознаю, что огонь запросто может распространиться вглубь леса. Себя-то я обезопасила, а лес? Мне еще только лесного пожара не хватало. Надо прорыть еще одну канавку – по внешнему краю костра. Начинает темнеть, и я тороплюсь, отмечая про себя, что мне еще очень повезло с землей – она довольно рыхлая и податливая. Иначе я всю ночь бы копала… Зажигалки действуют безотказно, ветки сухие, земля надежно удерживает огонь. Я ложусь на землю, положив под голову бутылку с водой, одной рукой сжимая нож, другой – крепко прижимая к себе рюкзак. Надо немного поспать.