И мысль эта была тише, чем дешевые попсовые песни, что брякали на мобильниках девиц в конце семидесятиметрового коридора. Тише, чем шуршание щетины о воротник джемпера при повороте головы в их сторону. И даже тише, чем свист ветра в бесконечных щелях окон. Тише и бессмысленней.
Я, по своему обычаю, постирал носки, почистил зубы и лег спать в два часа ночи. Как всегда не заботясь о том, в каком состоянии буду завтра, то есть сегодня, проснувшись в семь тридцать.
Кругом царила беспроглядная тьма сонной пустоты, несмотря на сидевших у нашей комнаты пьяных девушек. Они курили, опершись другу на спину и слушали песни, тупее которых я даже ничего не мог представить… что-то вроде «я хочу быть только с тобою», сочиненное людьми, не умеющими выражать своих чувств. Быть может, мне показалось, что вокруг царила тьма, ведь я валился с ног от желания спать, поэтому тьма эта, вероятно, была в моих глазах.
Сегодня, или вчера одна из тех девиц сказала мне ни с того ни с сего, когда я курил у своей комнаты.
– Почему не заходишь ко мне?
– А должен был бы? – Я изобразил ухмылку.
– Ну, посидели бы, чайку попили.
Заходить к ней я и не собирался и поэтому не знал, что ей ответить.
– Может, как-нибудь зайду. – Ничего более подходящего для ухода от ответа на недвусмысленный вопрос я не нашел.
– Ждем, значит.
Мне не понравилась последняя ее реплика, но я ее проигнорировал и пошел по своим делам. Кто она мне, чтобы я к ней заходил и… чаек пил? Нет, я конечно понимаю, она слишком одинока для отсутствия секса, но ничего поделать я не мог. У меня было кого осчастливливать.
Так я поднял одеяло, прямое и шершавое как лист фанеры, лег под него и укрылся, под мысль, точно под песню, о том, что когда-то хотел купить планшет для рисования на компьютере. И это желание почему-то почудилось сродни желанию моего знакомого купить телевизор за тридцать девять тысяч девятьсот девяносто рублей.
Лег и понял, что девицы из коридора мигрировали, вероятно, к себе в комнату. И кроме тьмы все вокруг поплыло невесть куда. И мысли мои стали чуть громче, по сравнению с этой вселенской тишиной. Мерещилось, будто во всем мире кроме сопения носами соседей по комнате и скрипа железной кровати никаких звуков больше просто-напросто не существует.
Мое сознание закатилось куда-то под одеяло, а может даже под простыню, и я провалился в забытье.