Были мысли, которые он не доверял даже Кузе. И если случалось, рассказывая о какой-нибудь школьной истории, произносить ее имя, старался делать это ровным, обыденным голосом. Как поразилась бы, да нет, не поразилась, а, что еще хуже, посмеялась бы Нина Валеева, узнав, что он думает о ней. Смеет думать. Он, Владик Паршин – о ней!
Нина самая красивая девчонка в классе. А может быть, и в школе. Не зря же все ребята на нее заглядываются. Владик однажды видел, как разговаривает с ней, улыбочки отпускает да усики пощипывает сам Игорь Загоруйко из девятого «В», вратарь городской юношеской сборной. Вот был бы он, Владик, таким же, как этот Игорь, – высоким, плечистым, самоуверенным…
Вот он идет по улице – чуть враскачку, спортивной, вальяжной походочкой. Его узнают, ловит он восхищенные взгляды встречных пацанов и девчонок.
– Привет, Владик! – здороваются о ним даже, кажется, незнакомые.
– Салют! – привычно вскидывает он сильную, широкую ладонь. Спортивная сумка, адидасовская, небрежно перекинута через мускулистое плечо.
– Здравствуй, Владик.
Знакомый голос. Она, Нина. Прижалась спиной к стене, лицо полыхает, глаза блестят, синие-синие.
– А я в магазин шла, случайно тебя увидела. – Совсем заалела.
Ой, Нинка, Нинка… Совершенно ты врать не умеешь! За километр видно. И ни в какой магазин ты не шла, стояла тут, поджидала. Ладно, подыграем ей, а то вконец засмущалась девчонка.
– Здорово, Нинок. Да здравствует Его Величество Случай.
– Погода сегодня хорошая… – беспомощно лепечет Нина. Глаза у нее говорящими сделались: «Ну же, ну, скажи тоже, что да, погода отличная, что в такой погожий денек не плохо бы погулять!»
Владик смотрит на часы с изящным браслетом, красивые, японские, задумчиво потирает высокий мыслительный лоб:
– Вообще-то, я на тренировку иду, но времени свободного немного есть. Можно через парк пройти, воздухом подышать.
Господи, до чего же ей хочется прогуляться с ним по осеннему парку, вдвоем. Но откровенно навязываться остатки гордости не позволяют. Надо ее выручать.
– Проводишь немного меня, если магазин твой не горит?
Молодец Нина. Не воскликнула радостно, не засмеялась счастливо, только вздохнула облегченно и улыбнулась ему. Хорошо-хорошо улыбнулась.
Пушкин, известно, любил осень, такие стихи ей посвящал. Владик, конечно, не Пушкин, но тоже любит осень. Верней, не любит, а как-то очень близка она ему, особенно когда не дождливая, тихая, как сейчас, грустная. И печаль ее светла. Печаль светла… Лучше Пушкина не скажешь…