Вдвоем пулей пронеслись к запасному выходу и очутились на просторе, огороженном высоким бетонным забором. Там, где под раскидистой ленкоранской акацией стояла скамейка, толпился народ.
Алина продолжала тянуть ее за руку, пытаясь протиснуться, люди оглядывались и расступались. На клумбе, заросшей барвинком, Даша увидела подошвы белых, дырчатых ботинок, серые носки, дальше белая простыня, накрывшая труп с головой. Алина терзала ее руку и шептала на ухо: «Я сразу поняла, подбежала к нему, и сразу поняла. Но не поверила, надеялась, что живой. Стала трясти, он, жуть, какая! вдруг наклонился и упал. Тяжелый, я не смогла удержать. Это сердце».
Подруга говорила, а Даша скорее догадывалась, чем слышала: за высоким забором рычали моторы, – дорога перегружена транспортом в дневное время, и шум машин заглушал все звуки. Если бы Береза звал на помощь, никто бы не услышал.
Народ все прибывал. Задние напирали на передних, топтали листья барвинка. Если нельзя помочь, зачем они толпятся здесь? Что за нездоровое любопытство! Да еще снимали! Ничего святого у людей!
«Что же это делается?» – пробормотала она и, толкаясь, выбралась из толпы, уводя за руку Алину.
Когда поднимались по ступеням на первый этаж, Даша увидела своего мужа с помощником. Если муж, если отдел убийств, то вряд ли Семен Береза умер от сердечного приступа. Неужели насильственная смерть? Кто определил? Белых халатов она не видела. Значит, уже уехали. Естественно, сюда поспешили все службы, никого не пришлось долго ждать.
Белкин кивнул жене и подошел к охраннику. Вместе с охранником они стали спускаться вниз.
Алина, увидев Белкина, качнулась. Даша взяла ее под руку. Но Алина отстранилась, шарфом вытерла слезы и почти спокойно произнесла:
– Твой приехал. Значит, Семена убили.
За прилавком с книгами никого не было, придется ждать Евгению, обещала вот-вот явиться. На посту за чистым до зеркального блеска стеклом виднелась склоненная тяжелая голова с пышной прической вахтера Луизы. Алина куда-то исчезла.
Белкин быстрым шагом прошел мимо нее, даже не кивнул. Даша увидела в окно, как он сел в машину и уехал. Помощник еще оставался, поговорил с охранником, зашел на пост к Луизе, что-то записывал. Народ медленно расходился, но в коридоре еще толпились люди, кто-то громко возмущался: дожили, среди белого дня мочат депутатов. И где? Зачем тогда охрана?