Шляпа, полная неба - страница 22

– Истова кельда берёт Большого Человека мужем, вот как я Явора Заядло взяла, – сказала она. – И что, я тебе плоха-нехороша жена?

– Хороша, ой хороша… – пробулькал Явор. – Но…

– А на двоих ты жениться не могёшь, эт’ двужёнство будет, так иль нет? – продолжала Джинни сладким, как яд, голосом.

– Ох, до этого ж не дошло! – Явор Заядло принялся затравленно озираться в поисках путей к бегству. – И вообсче, это ж токо на время было, она ж ишшо мал-мала девчура, но котелком варит, и…

– Тута я котелком варю, и я – кельда в этом клане, так иль нет? А кельда могёт быть токо одна, так иль нет? И мой котелок наварил, что боле никто за этой девчурой хвоститься не будет, ясно? Стыд-позор на вашии балды! Девчурке не по нутру, когда умбал навроде Грамазда Йана на неё почёмздря пырится!..

Явор Заядло повесил голову:

– Ах-ха… Всё так… Токо вот…

– Токо что?

– За бедной девчурой роёвник тащится…

Джинни надолго замолчала, потом спросила:

– Точно?

– Ах-ха, о кельда, – встрял Грамазд Йан. – Его гундёж один раз послышишь – век не забуднешь.

Джинни побледнела и прикусила губу.

– Но ты грил, что с ней могуча карга, Явор?

– Ах-ха, токо никто нипочём ишшо не уносил ног от роёвника! Его не пришибить, его не споймать, его не…

– А разве ты не грил мне, как та мала грамазда девчура билась с Кралькой и заборола её? – спросила Джинни. – Сковородксой её пришибла, ты сказанул. Знатца, она крепок орех. Ежли она могуча карга, то сама смекнёт, как быть. У кажденного свой судьбонос в жизни, и это – её. Могуча карга должна сама эт’ пройти.

– Ах-ха, но роёвник жо пожутче, чем… – заикнулся Явор Заядло.

– Там, куды она едет, другие карги будут её карговству учить, – твёрдо сказала Джинни. – А мне судьба кельдовству самой по себе учиться. Уповай, чтоб она училась так же шустро, как я, Явор Заядло.

Местечко Дверубахи оказалось просто-напросто изгибом дороги, которому зачем-то дали имя. Там всего-то и было, что постоялый двор для проезжающих, кузница и лавочка, в окне которой торчал самонадеянный кусок картона с надписью «СУВЕНИРЫ». И больше ничего. Вокруг, за полями и перелесками, тут и там виднелись дома, и их обитателям, возможно, Дверубахи казались Большим Городом. В любом мире полным-полно таких мест. Мест, откуда уезжают, но куда не едут.

Дверубахи тихо жарились под полуденным солнцем. Посреди пыльной дороги дремал престарелый спаниель, белый с коричневыми пятнами.