А в метро обошлось без каких-либо предзнаменований; метро всегда утешает своим бесперебойным функционированием. Лишь единожды Тимоша вздрогнул – когда чуть было не пропустил остановку. Он по привычке едва не уехал к себе на работу, но, вовремя спохватившись, выскочил из вагона. Станция располагалась непосредственно под железнодорожным вокзалом. Шагнув на платформу, Тимоша сразу, как капля в реку, влился в поток людей с рюкзаками и сумками на колесах. Эти люди обуты были в грубые башмаки и одеты в выцветшие обноски; казалось, что происходит какая-то эвакуация, но это всего лишь пешие дачники мигрировали на выходные. Очень скоро Тимоше досталось под ребра черенком лопаты и отдавило ногу колесом сумки, но его это не расстроило. Даже стало спокойнее оттого, что так много народа ехало вместе с ним за город.
Особенных сложностей не возникло и на железнодорожном вокзале. Тимоша прошел сквозь раму не реагировавшего ни на что детектора и оказался в зале пригородных отправлений. Пресловутых вокзальных бомжей он не увидел ни одного; вместо них здесь лежали, пованивая, две милицейских овчарки и один ротвейлер. Собаки не реагировали на окружающее так же, как и детектор. Пассажиры спешили купить билеты, но сталкивались с процедурой. Кроме окошек с живыми задумчивыми кассиршами, в зале были расставлены автоматы, возле которых пассажиры сами впадали в задумчивость. Тимоша тут был человеком новым, и потому билетик приобрел у женщины. Этот билетик выглядел несерьезно в сравнении со своей стоимостью; тоненькая бумажка сминалась и не хотела засовываться в щель турникета. Тимоша преодолел это маленькое затруднение и вышел к платформам. Здесь на него смотрели сразу несколько электричек, словно рыбины на лотках, мордами в одну сторону. Эти морды должны были стать хвостами. Отыскав среди электричек ту, что шла до Федюнино, Тимоша вошел во второй от морды-хвоста вагон, выбрал место по ходу движения и сел, заложив ногу на ногу. Он испытал промежуточное удовлетворение. Начало его путешествия в общих чертах соответствовало задуманному.
До отправления электрички еще оставалось время. Вагон заполнялся всё новыми пассажирами. Это были, конечно, дачники, обвешанные поклажей, но также студенческая тонконогая молодежь, и застенчивые гастарбайтеры, и надменные женщины-богомолки, и женщины-матери со своими орущими и кривляющимися детьми. Все с волнением выглядывали свободные места, а наконец усевшись, испытывали промежуточное удовлетворение. Но вот и совсем не осталось незанятых мест в вагоне. Пассажиры, которым не повезло, скорбною вереницей тянулись между сидящими и уходили в другой вагон. Сидящие отворачивались от них.