…он появился на третий день.
Стало быть, к дядюшкиному извещению отнеслись в высшей степени
серьезно. Правда, инквизитора выбрали какого-то, мягко говоря,
замученного.
Невысокий.
Пожалуй, ниже меня будет, а я не скажу, что ростом удалась.
Худой, если не сказать, что болезненно худой. Смуглокожий… значит,
не чистой крови, и тетушка Фелиция это поняла, ишь, до чего
скривилась, она у нас чужаков не любит и даже комитету церковному
внесла предложение не пускать нечистых кровью в храм. Правда, его
не поддержали к величайшему тетушкиному огорчению.
Всяк ведь знает, что чужаки – смутьяны.
И вообще…
Она подняла лорнет и сделала шаг назад. А вот тетушка Нинелия,
та напротив, потянулась, вперившись взглядом. И чую, ощупывает
бедолагу, отмечая и потрепанную одежонку его – такую в нашем городе
не каждый бродяга примерить согласиться, и ботинки со сбитыми
носами, и, главное, уродливейшего вида кофр на колесиках. Колесики
продавили ковер, а ботинки оставили следы на паркете.
Дождь, стало быть, начался.
В наших краях зимний дождь явление частое, весьма способствующее
развитию всякого рода меланхолий и прочих благоглупостей.
- Диттер, - представился хозяин кофра, на его ручку опираясь. И
поморщился.
…а ему больно.
Больно-больно-больно… и кровушкой попахивает, причем дурною,
порченной. Ах ты… это они мне дефектного инквизитора всучили?
Обидно, право слово…
- Диттер Нохкприд, -уточнил он, обводя мою семейку добрым
взглядом.
А глаза синие…
Волосы вот с рыжиной явной, правда, не морковного пошлого
колера, а этакой, благородной бронзы. Уши неодинаковые. Левое
прижато к голове, а правое изуродовано, то ли рвали его, то ли
мяли, главное, что осталось от ушной раковины немного. И в эту
малость он умудрился серьгу вставить.
Непростую.
- Старший дознаватель милостью матери нашей Церкви, - произнес
он, правильно оценив молчание. И руку вытянул, позволяя разглядеть
круглую массивную печатку на мизинце. Силу я издали почуяла, и
такую… неприятную, да.
Определенно, прикасаться к подобным вещам мне не стоит.
А вот наши потянулись.
- Позволите, - дядюшка Мортимер носом уткнулся. – Как интересно…
в высшей степени… да…
Будь его воля, он бы печаточку на зуб попробовал. И оставил бы
себе, для экспертизы, да…
Воли не было.
Диттер руку убрал и снова огляделся. На сей раз и меня заметил.
А что, я не прячусь. Устроилась на подоконнике? Вот… что-то
потянуло меня к ним. Высоко. Удобно. И родственнички любимые как на
ладони…