— Пойдем прямо сейчас к вашим женам и
проверим, как они там умирают! — Я сильно рисковала, поскольку не
была уверена, что выращенный мной цветочек не причинил дамам
серьезных повреждений. Даже если предположить у них наличие
аллергий, все же оставался небольшой шанс, что им действительно
плохо, ну или они изображают это профессионально.
Я практически в губы Кастрюэля
процедила:
— Если эти гадюки сейчас радуются
вашей глупости, ты вы мне сохраняете жизнь!
Ноздри принца раздулись, а сам он
пошел красными пятнами. О, задела за живое.
— А если ты права? — хрипло произнес
он, теперь уже неотрывно рассматривая мои губы.
— Что? — У меня даже дыхание
перехватило.
— Если ты не права, то тебе отрубят
голову, а если права, то что?
— А тогда ты меня пригласишь на
свидание, и подальше от этого дворца! И покои мне выделишь получше
и подальше от других, особенно от твоих жен, — брякнула первое, что
пришло в голову.
— Идет, — сказал он и, схватив меня
за руку, потащил через свои лабиринты, наверное, через те, которыми
ходит, когда подсматривает за купающимися. Стража дернулась было за
нами, но Кастрюэль взмахом свободной руки приказал им оставаться на
месте, и они застыли, словно изваяния.
Шли мы долго, я даже устать успела.
Вернее, шел принц, а я почти бежала. И не остановиться — пальцы
крепко вцепились в мое запястье, не давая ни секунды передышки.
Интересно, это он так за жен беспокоится или все-таки хочет
побыстрее убедиться в их обмане? Эх, знать бы, что в голове
творится у этой жестянки.
Наконец, мы пришли. Не успела я
перевести дух, как Кастрюэль пнул дверь, и мы выходят в маленький
садик, в котором я никогда не была. Еще бы, это личные покои жен.
Картина, что нам открылась, была феерической. Все три жены,
опухшие, все в прыщах, постоянно чешущиеся, возлежали — иначе и не
сказать, так жеманно они это делали — на софах. Тролли обмахивали
их огромными веерами, а сама троица в голос ржала и писклявыми
голосами радостно обсуждала тот факт, что голова принцессы уже
наверняка украшает их фамильный замок. И хотя все пошло не по
плану, но результата они все равно достигли.
Кастрюэль, видя и слыша все это, аж
обомлел. Выпустил мою руку, а я потерла запястье. надеюсь, синяков
не останется. У местной Оли кожа куда более нежная, чем у меня в
моем мире.