Третий только отмахнулся:
— Начинаю привыкать, что с вами всегда пожар. Идите уже, — и
сладко зевнул.
Когда Юля вышла из ванной, его высочество сладко спал, подложив
одеяло под голову и посапывая. На цыпочках, чтобы не разбудить, она
спустилась вниз. Прошла в столовую, где слуги накрывали стол к
завтраку. Они увидели ее, засуетились, и ровно через пять минут она
сидела за столом с чашкой травяного чая, тарелкой каши и лепешками,
политыми сладким соусом.
Она выпила две чашки чая и съела кашу, когда появился Четвертый.
Первым делом он просканировал ее лицо, остался доволен, уселся за
стол и поздоровался:
— Свежего утра, Юля. Как спала?
Похоже, они перешли на новый уровень общения, по крайней мере
наедине.
— Спасибо, хорошо.
— Вот и отлично, — окончательно повеселел его высочество, открыл
тарелку с кашей, поморщился, отодвинул от себя, проинспектировал
остальные блюда, остановившись на чем-то мясном.
— Как Пятая? — спросила девушка осторожно.
— Все в порядке, Юля. Тебе не нужно о ней беспокоиться, как и
обо всем остальном. Все будет хорошо, обещаю.
Юлю словно под дых ударили, и настроение резко испортилось.
— Неужели? — протянула она, ощущая во рту горечь. Внутри
заворочался вчерашний страх за Совенка. — Зачем тогда охрана?
Ограничение на встречи и запрет на самоволки из дворца? Просто так,
да?
Фильярг отложил вилку, стиснул зубы, но молчал, и это молчание
только больше заводило.
— Не считай меня за дуру! Тебе не кажется, что я тоже имею право
знать, чего стоит опасаться?
Его высочество ответил тяжелым взглядом, в котором явно читалось
неодобрительное: «В самоволку захотела?»
— Тебе нечего опасаться, кроме, — он сделал паузу, в глазах
мелькнула насмешка, — самой себя. Что касается охраны и, как ты
выразилась, самоволок, это лишь мера предосторожности. Ты не знаешь
наш мир, поэтому извини, но одну тебя никто никуда не отпустит. Как
и не оставит без присмотра. Что касается встреч... — Четвертый
поморщился, точно речь шла о чем-то неприятном, — поверь, ты не
много потеряла. Думаю, Пятой было достаточно. И не держи на нее
зла. Она всего лишь избалованная, истеричная женщина. Ее угрозы —
пустые слова.
«Пустые слова». Юля выдохнула, отпуская напряжение. Никакой
угрозы. Или ее намеренно успокаивают, чтобы не волновать? Комнат-то
жалко.
— Есть шанс когда-нибудь снять ограничения? — спросила Юля, не
глядя на Четвертого. Пусть она знала, что легко не будет — большие
деньги не платят просто так, но хотелось хоть каких-то перспектив
вместо вечных санкций на ее свободу.