В общем, киса вытекла из зеркала,
как маленький желейный лизун. Одним мягким движением. Плавно и
неслышно. Замерла возле зеркала, внимательно оглядываясь.
Поскребла, зачем-то, коготками пол и снова прислушалась. Понятно!
Проверяет на наличие свидетелей, маленькая зараза! Вокруг стояла
тишина. Киса ехидно ухмыльнулась ( Вот клянусь! Стервозно так и с
предвкушением!) и, не спеша, направилась к упавшей стремянке.
Я, не дыша, практически не
отсвечивая, замерла на шкафу.
А Фиалочка, трепетно обнюхала
стремянку и… вдруг широко распахнула свою клыкастую пасть!
Мать ты моя женщина! Я чуть не
подавилась куском шкафного карниза, в который, от переизбытка
чувств, успела вцепиться зубами.
У нее во рту оказалось не меньше
сотни маленьких, на вид нереально острых зубов! Разве у кошек так
бывает?
Вредное животное, тем временем,
постаралась пристроить распахнутую пасть на ножку стремянки.
Размаха малость не хватало.
« Обломчик!»- язвительно подумала
я.
«С фига ли?»- подумала Фиалка и….
выдвинула изо рта ВТОРУЮ ЧЕЛЮСТЬ!
Мое сознание, прижатое переполненным
мочевым пузырем, этого выдержать уже не смогло.
Я тонко взвизгнула. Киса дернулась,
атоматически сжимая зубы обеих челюстей. Металлическая стремянка
смачно хрустнула и, частично, исчезла во рту животного.
Машинально, я вздохнула. Киса
прожевала. Карниз на шкафу треснул и тут… с диким воплем, мое
хрупкое тело начало падать на пол.
Фиалочка заметалась, испуганно
прижав к голове ушки и смешно скользя коготками по ламинату.
Падающая я, конечно, перекрывала ей путь к отступлению, потому что
как раз собиралась брякнуться на пол перед зеркальной дверью!
В какой-то момент, из этих
миллисекунд падения, я реально увидела, как на кискиной мордочке
промелькнуло шальное «Авось, успеем прорваться!» и маленький
сиреневый комочек ломанулся к шкафу, прямо под мое, несущееся на
всех парах земного притяжения, тело.
Я зажмурилась. Фиалочка, вроде бы,
тоже. Коготки ее, словно по рельсам, покатили ее на зеркальное
стекло.
Только, увы, маленький кошачий мозг
не смог просчитать скорость падения предмета. С диким воплем, все
шестьдесят килограмм моего человеческого тела с почти трехметровой
высоты, со всего маха, шлепнулись на хрупкую кошачью фигурку.
Своей многострадальной башкой я
смачно приложилась о ламинат, глухо охнув. Подо мной раздался
сдавленный писк и противный легкий хруст. Голову мою пронзила
острая боль, быстро пробежавшаяся раскаленной иглой от затылка, по
шее и до лопаток.