В самом деле, может быть, этот профессор—тихоня
и грохнул жену, а теперь раскаивается и хочет в тюрьму на большой срок. Для
чего мне из—под себя выпрыгивать?
— Кто вас прислал? — не ответив на мой
вопрос, спросил Аленков.
— Меня никто не присылал. Но ваш знакомый –
Станислав Аристов – передал мне, что вам нужна помощь квалифицированного
юриста. Я могу ее предоставить, но и вам нужно кое—что сделать.
Он упрямо молчал – я не сдавался:
— Послушайте, на вас у них ничего нет! Даже
факт убийства не установлен на сто процентов. Если грамотно к этому вопросу
подойти, то, я уверен, окажется, что вас даже задержали незаконно! Чуть—чуть
надавить, и вас уже сегодня с извинениями выпустят на свободу!
— Тебя как зовут? — перебил меня Аленков.
— Алексей.
— А я Гриша, — признался он и вздохнул.
Только в этот момент лицо
его выразило нормальные чувства, а не эту аморфную безучастность. И я чисто по-человечески
ему посочувствовал: он потерял близкого человека, а мы с Зайцевым – два
моральных урода – с пеной у рта спорим, кого хотела подставить Аленкова своим
самоубийством.
— Послушай, — снова осторожно начал я,
стараясь все же достучаться до него, — тебя ведь не было рядом, когда она
принимала эти таблетки?
— Нет! Конечно, нет!
— А могли у нее быть причины это сделать?
— Не знаю… В последнее время она странно себя
вела: всего пугалась, вздрагивала без причины, целыми днями просиживала дома
взаперти. Когда я думаю, что мог ей хоть чем-то помочь, и не помог…
— Вряд ли ты бы ей помог, если задумала убить
себя. Сейчас главное вытащить тебя, поэтому в подробности с Зайцевым не
вдавайся – отвечай кратко и по существу. Вот если следователь тебя спросит: считаешь
ли ты себя косвенно виновным в ее смерти, можешь ответить, что да, ты
чувствуешь свою вину.
Гриша закивал, подтверждая, что так оно и
есть.
Да уж ситуация у него – врагу не пожелаешь. А
главное, с каким цинизмом я это ему говорил – а что делать? Сочувствие
сочувствием, но лучше пусть потом в церковь ходит и свечки своей Даше ставит,
чем зону топтать – по-дурости. Признаться, я не был теперь уверен, что Аленкова
покончила с собой, но и то, что убил ее не
Гриша, казалось мне очевидным.
Вернулся Зайцев,
дожевывая что-то на ходу и пряча за папкой с уголовным делом булочку.