— Убили?.. — тихо и испуганно переспросила
девушка. – Но кому это может быть нужно? Да нет, это ерунда… Или убийцу уже
нашли?
В последнем ее вопросе
мне послышался неподдельный интерес.
— Следователь считает, что к этому причастен
муж Дарьи. А я его адвокат. Собственно, я по этому поводу и звоню: может быть,
вы…
— Гриша?! — ужаснулась Захарова, перебив
меня. – Нет, вы что-то путаете… Извините, я не могу говорить, я перезвоню…
— Лиля, подождите!.. – попытался я ее
вернуть, но уже послышались гудки отбоя,
— Вот ч-черт!
Где была моя голова! Это же азы
делопроизводства: нельзя вести допрос по телефону. Вот теперь Захарова положила
трубку и может даже не позвонить больше. А я даже не знал, где находится эта её
дача. И звонила она с сотового – адрес без санкции не вычислишь! Ч—черт!
Алексей
В бар на Университетской
набережной, где теперь уже сам Лихачев назначил мне встречу, первым приехал я.
Пока потягивал пиво – ледяное, с ярким привкусом хмеля и легкой горчинкой –
подошел Вова. Сглотнул, глядя на мой бокал, и тоже сделал заказ. Несколько
минут мы молча пили, думая каждый о своём, о приятном.
— Откуда информация про связь Аленковой со
старогорскими кражами? – спросил после Лихачев. Спросил вполне дружелюбно, не
так, как вчера. Не знаю, подобрел ли он из-за пива, или из-за чего-то еще, но
теперь с ним вполне можно было иметь дело.
— От проверенного человека. Что –
подтвердилось?
Вова пожал плечами:
— Аленкова была няней в семье Фарафоновых – тех
самых, ограбленных. Взяла расчет за две недели до кражи.
— А что за монеты, действительно таких бешеных
денег стоят? И, главное, как они попали к мэру?
Лихачев хмыкнул:
— Такая шумиха поднялась
в Старогорске после краж этих монет, что сам глава администрации в больницу с
сердцем загремел. Зятя отстранили от работы – он тоже в администрации трудится.
Говорят, монеты принадлежали именно ему. Фарафонову-младшую на допросы таскают.
В июле, сразу после кражи, проскочил слушок, что коллекция ушла к нам. Но слух
ничем не подтвердился – монеты так и не появились нигде.
Я не стал намекать, что
бравые сыщики могли банально «проворонить» вывоз коллекции за границу. Впрочем,
Лихачев и сам наверняка это допускал, он ведь далеко не дурак.
— Вот видишь! – воодушевился тогда я. –
Организаторы кражи не найдены – это раз, старогорцы установили, что Аленкова и
есть наводчица – это два. Не кажется тебе, что нашелся посущественней мотив
убить Аленкову, чем ревность? Моего клиента нужно выпускать. Ты с Зайцевым
говорил?