Я никак не мог решиться, потому что
в воздухе сильно пахло мочой, а в углу этого закутка лежала на
земле кучка подсохшего человеческого дерьма. Ашот блестел своими
чёрными глазами и убеждал меня не ссать. Я говорил ему, что не ссу,
и что мне просто противно. Этот закуток местные, похоже, используют
в качестве сортира. Ашот говорил, что это полная ерунда! Мол, мы
потом всё равно идём купаться, а море любую грязь смоет.
Так мы с ним шёпотом препирались,
пока нас не застукал дедушка Самвел. Он на этом пляже фотографом
работает. Наверное, заметил, как мы с Ашотом нырнули в заросли
позади этой чёртовой раздевалки!
Надюшка вполуха слушала эту
увлекательную повесть, время от времени вставляя в мою речь своё
любимое «извращенцы» или «извращенец», в зависимости от того, о ком
шла речь. Про учителя физкультуры она упомянула вскользь, как бы
про себя, но я аж подпрыгнул на тахте.
Вот это да! Чёрт возьми, я тоже хочу
быть учителем физкультуры! Какой к чёрту пожарник?! Какой геолог?!
Только учитель физкультуры! Замечательная профессия! Всё, решено!
После окончания школы поступаю в физкультурный!
Для этого нужно всего-навсего
записаться в какую-нибудь спортивную секцию, начать по утрам делать
зарядку и обливаться холодной водой. Вот прямо с понедельника и
начну! Нет, лучше с Нового года! Да, так гораздо надёжнее — это вам
любой скажет!
О войне и
сиськах
С письменными было покончено, и мы с
Надюшкой устроились на маминой тахте с учебниками истории. Не люблю
историю! Вот почему каждый раз после одной — максимум двух страниц
из этого учебника, на меня нападает сонливость или, как сегодня, в
голову лезут совершенно посторонние мысли?
Надюшка тоже заметила, что я сижу,
тупо уставившись в одну и ту же страницу уже пять минут, и спросила
о причинах. Я ответил ей, что у меня из головы не выходит подвиг
лётчика Мересьева. На прошлой неделе я перечитал «Повесть о
настоящем человеке» в третий или в четвёртый раз.
Я сказал, что представил себя на его
месте. Лежу это я такой на койке полевого госпиталя. Чтобы
предотвратить распространение начавшейся гангрены, мне по щиколотки
ампутировали обе обмороженные ноги, и я только что отошёл от
наркоза. У меня от невыносимой боли текут слёзы и сопли, а в
проходе между моей и соседской койками стоит хорошенькая медсестра
с классными сиськами и держит наготове шприц с морфием.