- Простите, - брюнетка, как ни странно, ничуть не смутилась. –
Мы не были представлены.
- Не были, - согласился Глеб. – Глеб. Белов.
- Светлана Таржицая, - брюнетка протянула руку, но та повисла в
воздухе. Неловкий момент, и Глеб явно не собирался скрадывать
неловкость.
Рука упала.
А Таржицкая… уж не та ли Таржицкая, которая является
единственной и горячо любимою дочерью градоправителя, весьма себе
пожилого графа Таржицкого, некогда сделавшего имя в боях при
Тарчме, за что и жалованного орденом Полярной звезды?
Впрочем… какая разница.
- А это Татьяна. Венедеева…
И опять же, звучная фамилия. Венедеевы орденов не имели, зато
имели несколько заводов и пеньковую фабрику, которую за последние
десять лет дважды расширяли.
- Мы вместе учимся. В Академии…
Об Анне будто бы и забыли.
Хорошо.
Она не любила внимания, а перчатки стоило снять, пока ненароком
и вправду лица не коснулась. Все же отвратительно, когда тебя
отвлекают от работы.
- Маг жизни… третий уровень с потенциальным выходом на второй. А
вот Светочка уже на втором, но ей прочат великое будущее… она
целитель.
- А вы?
- А я… я так, с землей работаю, наивысшее сродство, хотя и тоска
смертная. Цветочки, корешечки… порой выть готова, но что не
сделаешь, чтобы папеньку порадовать.
Тоска?
Земля отозвалась, ей тончайший слой каучука и не преграда вовсе.
Смертная? Эта девочка о смерти ничего-то не знает, как не знает и о
жизни.
…корешочки…
Корешочки расплелись, хотя и норовили ухватить за пальцы.
- Не шали, - прошептала Анна, и плетехвост успокоился. Он
позволил освободить себя от тесного горшка – еще немного и перерос
бы окончательно – и поставить в заранее выкопанную ямку, на дно
которой Анна бросила рыбьи головы.
Оценит.
Она осторожно укрыла корни рыхлой землей. И погладила лист,
делясь силой. Саженца всего три, но плетехвост растет быстро, и
силу темную жалует. А силы на той стороне, как Анна подозревала,
скопилось изрядно. Это был последний из саженцев, и Анна сняла-таки
перчатки, положив их на стул. А после, вцепившись в этот самый
стул, попробовала встать.
У нее получилось.
Почти.
Стул вдруг покачнулся, и Анна, утратив равновесие, стала
заваливаться. Упасть ей не позволили.
- Осторожнее, - с легким упреком в голосе произнес Глеб.
И когда вошел?
И как… и неудобно получилось. Настолько неудобно, что Анна
покраснела.