Илья заметил, что Даша вызвала интерес у Штуммера, который, как знатный любитель женщин, тут же оценил бриллиант по достоинству. И даже поэтичного Михайлова, который при нем ни разу не ухаживал ни за одной барышней, она как-то тоже умело зацепила своими флюидами. Заметив, что между гвардейцами разгорается спор, Илья сначала опешил, а затем разозлился. Он грубо ответил им и мысленно начал выпроваживать Дашу из залы, чтобы еще сильнее не развить неожиданное знакомство между нею и его друзьями. Она верно почувствовала его настроение, считав недовольство в его глазах, и проворно покинула гостиную.
Стоя у холодного окна, Илья думал лишь о том, куда ему деться из собственного дома, чтобы более не встречаться с этой девицей, которая всего за полчаса взбудоражила своими прелестями все его существо. Однако идти было некуда, а его увольнение кончалось только весной. Да, он мог жить в казарме. Но там было сыро, грязно и шумно. Здесь же все оставалось родным и знакомым, к тому же отныне он был главой дома, как в письме написала мать. Что ж, решил Илья, придется постараться как можно реже встречаться с Дашей, чтобы более не выглядеть глупо в ее глазах, как это получилось сегодня.
Не прошло и получаса, как в гостиную, где находились молодые люди, пожаловала хозяйка дома и Лиза. Марья Ивановна с дочерью, едва вернувшись из оперы, неожиданно застала в гостиной Илью и его друзей. Когда женщины вошли, перед их удивленными взорами предстала неприглядная картина. Полупьяные гвардейцы, развалившись в креслах, пили шампанское. Заметив у окна высокую широкоплечую фигуру сына, Марья Ивановна строго поинтересовалась:
— Что здесь происходит?
Молодые люди вмиг встрепенулись и повскакивали на ноги, вежливо кланяясь вошедшим дамам. Илья обернулся на голос матери и печально улыбнулся:
— Прости, матушка, но так не хотелось сидеть в грязном кабаке. Вот я и пригласил друзей к нам.
— Я поняла. Приветствую вас, господа, — более спокойно произнесла Марья Ивановна. — Надеюсь, вы уже обсудили все свои дела? У нас благопристойный дом.
— Конечно, матушка, — кивнул Илья, подойдя к матери, целуя ее ручку. — Через полчаса мы уже разойдемся.
— Надеюсь на это, — сказала Теплова и жестом показала, чтобы сын склонился к ней. Илья тут же наклонил к матери темноволосую голову, Марья Ивановна с любовью поцеловала сына в макушку и тихо сказала: — Письмо твое получила только сегодня. Я очень рада, что ты, наконец, вернулся в отчий дом, Илюша. — И уже громче добавила: — Зайди потом ко мне в комнату, поговорим. — Она улыбнулась сыну и, вновь обведя всю честную пьяную компанию строгим взором, устремилась к двери, на ходу заметив: — Прощайте, господа. Надеюсь увидеть вас в своем доме в следующий раз в более пристойном виде. Лизонька, пошли, — окликнула она дочь.