— Она без спросу взяла мой фрегат и разбила его! — выпалил юноша гневно.
— И что же? — строго заметил Григорий Николаевич. — Это не повод говорить гадкие слова сестре.
— Но отец! Я мастерил его почти полгода! — произнес уже глуше Илья, недовольно исподлобья смотря на отца. — Каждый день сидел с ним. А она, криворукая, схватила его и уронила!
— Илья! — взорвался Григорий Николаевич, и все невольно обернули к нему взоры. Ибо Теплов имел тихий спокойный нрав и выходил из себя крайне редко. — Разбитый корабль не дает тебе права бить сестру! Как ты посмел?!
— Илюша, как же можно, — укоризненно произнесла Марья Ивановна и строго посмотрела на сына.
Илья не по-доброму оскалился и сжал кулак. На его лице отчетливо виднелись непокорство и злость.
— Григорий, — тут уже вмешался Сергей Николаевич Теплов, отец Даши. — Илья не так уж и виноват. Дашенька, она непоседа, постоянно везде лезет, — он бросил любовный взгляд на дочь, которая уже сидела на диванчике между матерью и теткой и как-то испугано смотрела на всех. — Я думаю, вина Ильи невелика. Не надо ей было брать корабль.
— Сергей, позволь я сам! — заметил Григорий Николаевич. И вновь обратив взор на сына, строго велел: — Илья, ты немедля извинишься перед сестрицей!
— Я не буду, она сама виновата, — пробубнил себе под нос юноша.
— Как?! — выпалил гневно Григорий Николаевич. — Я сказал, немедля извинись, а не то!
Сжав кулак до боли, Илья недовольно посмотрел на отца и лишь через минуту обернулся к женщинам и Даше. Он видел, что девочка смотрит на него внимательными, несчастными, влажными от слез глазами. Большие, невероятного синего цвета, с пушистыми темными ресницами глаза девочки в этот миг выражали покорность и нежность. И Илья тут же осознал, что опять эта гадкая девчонка своими завораживающими очами и хорошеньким личиком обаяла всех и разжалобила. Оттого все, и даже его родители, встали на ее сторону. А он вместо пострадавшей стороны, выглядел в их глазах каким-то жутким злым старшим братом.
Даша отчетливо видела дикую злость и обиду в ярких аквамариновых глазах юноши и сжалась под его угнетающим взглядом, но все же прямой взор от его лица не отвела. В следующий момент девочка отчетливо разглядела ненависть, написанную на его лице, и похолодела.
— Илья, я жду! — уже угрожающе заметил Григорий Николаевич.