Я забралась в кресло с ногами, разуваться тоже не стала, и
ружье, к которому привыкла уже, поближе поставила. А то ведь… место
надежное, если Эдди так говорит, но мало ли.
С ружьем, оно всяко надежней.
Стоило закрыть глаза и… я провалилась в сон. Но и во сне я
ощущала зверскую усталость, что злило неимоверно. В конце концов,
нормальные люди спят, чтобы отдыхать, а я вот… опять город.
Площадь.
Помост, укрытый золотой тканью, и знакомое кресло на нем. Надо
же, вынесли. А ведь тяжеленным гляделось! На кресле – человек в
алых с золотом одеждах. И шелка яркие, что кровь. Сам же человек
стоит так, что смотреть на него сложно – солнце глаза слепит. И я
щурюсь, заслоняюсь от яркого этого света.
Иду.
И главное, я прекрасно понимаю, что сплю, что все не взаправду.
Но это странным образом только больше злит. Вот почему нормальные
люди во сне что-нибудь приятное видят? Фэйри там или цветущие луга,
золотые горы или шоколадные.
Шоколада захотелось.
И в животе заурчало.
Это урчание было таким громким, что человек, сидевший на троне,
повернулся ко мне. Надо же, а помню эту рожу распрекрасную.
- Привет, что ли, - сказала я, подавив зевок. Нет, этак я точно
свалюсь, если и там, и тут жить буду.
- Проклятая кровь! – возопил этот, в одеждах, и руки воздел.
- Скажи чего-нибудь нового.
Я поглядела.
А высоконько-то забралась. Или это как во сне? Сделал шаг, а уже
вроде и на вершине горы, стоишь, глядишь, рукой пропасти
помахиваешь?
Пропасти не было, но имелась лестница, которая терялась там,
внизу. И люди, что окружали и помост, и лестницу, и нас вот… а они
нагишом ходят – это нормально? Нет, шкуру там расписывают золотом и
серебром, и еще камушками драгоценными, отчего кажется, будто они
чешуей покрыты.
А главное, весь срам напоказ!
Я покачала головой.
- Ты пришла, - тот, на троне, поднялся, опираясь на посох. А
тяжеленный с виду! Таким по башке кого приложить – самое милое
дело.
- Можно подумать, у меня выбор был.
Я подавила очередной зевок.
- Что вам от меня надо?
А то и вправду, само это, чую, не прекратится. У меня же ж тоже
нервы имеются, это же ж никакого порядку не будет, если то тут, то
там.
- Отпусти нас, - сказал он.
- Куда?
- В смерть, - прекрасное лицо исказила судорога. – Позволь
уйти.
- Идите.
Я сказала это громко, чтобы слышали все, но ничего не произошло.
Может, надо еще громче?