– Прошу, Генрих, успокойтесь! – слегка повысил голос
руководитель. Вот уже десять минут он терпеливо, и даже привычно,
выслушивал абсолютно не конструктивные возгласы ученого. За свою,
очень долгую службу на данном посту ему слишком часто приходилось
выслушивать подобные заявления о прорывах в науке, о великих
открытиях тайн мироздания. Как жаль, что несмотря на весьма
успешную работу центра, никаких прорывах говорить не приходилось. –
Успокойтесь и расскажите все по порядку, с временными графиками,
фактами подтверждающимися известными научными тезисами и
предполагаемыми отклонениями от оных! Понимаю, что точные расчеты и
подробные отчеты сейчас ждать не стоит, но хотелось бы
профессиональной оценки от ученого, а не восторженных восклицаний
практиканта, впервые увидев на томографе мозговую деятельность
примата!
– Я постараюсь изъясняться простыми тезисами, – еще немного
подрагивая от возбуждения, взял себя в руки ученый. – дело в том,
что пациент из России умер!
– Что?! И вы этому так радуетесь? – вытаращил глаза глава. –
Черт побери, Генрих! Это же провал! Это дискредитация нашего
научного центра! Он же был стабилен, пусть и в плачевном состоянии.
Как это произошло? Куда смотрели техники, обслуживающие аппаратуру
жизнеобеспечения?!
– Да кого интересует его гнилое тело?! – с присущей ученым и
медикам безразличием к смерти, воскликнул Генрих. – Самое главное,
что его мозговая активность в цифровой среде не остановилась!
Понимаете вы?! Он там! В Пангее!
– Значит наш эксперимент по переносу сознания в отрыве от тела
увенчался успехом? – с явной надеждой спросил глава. – Каковы
показатели? Где находится сейчас его аватар? С ним есть связь? Как
проходит адаптация?
– Тут не все так однозначно и гладко, – смутился, вдруг, ученый.
– дело в том, что его тестовый аватар, который был создан для
адаптационного процесса пропал. Удален. Даже логов не осталось. Мы,
конечно, еще пытаемся найти его следы, но вся тестовая локация
пуста. Но разве это важно? Главное же то, что он где-то там! Он
существует!
– Что значит «где-то»? Вы вообще понимаете, какие могут быть
последствия для нашего центра? Это же практически убийство, если мы
не сможем предоставить всеобъемлющие доказательства успеха
эксперимента, или же научно обоснованный провал оного! Что
прикажете говорить родственнице пациента?