Раньше говорили, что во всем виновата скука. Скучно дома, скучно в школе, с ребятами веселей. Объяснение правильное, но неполное. Дом и школа – неволя и бесправие, а на улице – свобода! Можно курить, отпускать крепкие словечки, сыпать жаргоном, кривляться, дико хохотать, пить спиртное, употреблять наркотики – никто ничего не скажет, никто не запретит. Странная она, эта уличная свобода, есть в ней что-то дикарское. Но, вероятно, в этом возрасте потребность в ней физиологическая, организм требует.
Улица – это стихийный коллектив. Маленький или большой, безобидный или с отклонениями от нормы, или, наконец, криминальный. Но ни с одним из этих коллективов мы не работаем: не принято. В советское время было удобнее воспитывать детей и молодежь в школе. Сначала это удавалось, потом воспитание стало скучным и формальным. Строптивые подростки заявили молчаливый протест. Есть статистика: уже в 1968 году 16 миллионов (надо ли говорить, что цифра эта была наверняка занижена?) 12–16-летних подростков (больше половины) никак не участвовали в общественной жизни страны.
Но сейчас другая цифра. В общественных организациях состоят меньше 3 % подростков и молодых людей.
Что на это сказать? Тем более надо думать, как с этим положением справиться.
Но я продолжу. Раньше преступные университеты несовершеннолетний правонарушитель проходил в колонии. Сегодня уголовному жаргону и преступному поведению уже учатся под окнами своего дома.
Вне улицы подростки совершают 20 % правонарушений. На улице – 80 %.
Чувство ответственности за совершаемые групповые правонарушения делится между всеми членами группы, тем самым уменьшается ответственность каждого. Действует известный принцип: если все виноваты, никто не виноват.
Структурно уличный коллектив – это срез общества в миниатюре: предводители и приближенные, оппозиция лидерам, «молчаливое большинство». Своя «культура», свой язык и даже своя «экономика». Улица не создает собственных форм жизнедеятельности, а только перенимает их у взрослых и осуществляет в соответствии с главными особенностями подросткового возраста – максимализмом и агрессивностью.
Раньше улица собирала изгоев – обиженных родителями и учителями и давала возможность самоутвердиться в справедливой конкуренции мальчишеских сил. Старшие и сильные не могли унижать младших и слабых, это подрывало сплоченность стихийного коллектива. Норма, выгодная одной только уличной верхушке, прижиться не могла. Как всякая другая саморегулируемая система, улица отторгала все, что могло ее ослабить. Сегодня чаще обижают свои, чем чужие.