– Годи! Уж ты мне про степь и не говори! – раздражилась даже Орыся, – просто ненавижу… и на что тут смотреть! Куда оком не кинешь – ничего, хоть бы тебе «замаячыв» какой бес! Зелено, зелено, да и только! А зимою то, думаю, – пропала б, бей меня сила Божья, коли б не пропала! Вот у нас дело другое: кругом «гай», дубравы, левады, хутора, а вдали горы… а под ними Днепр течет, синий, синий да широкий… не то, что ваша Саксаганка, – вся в «кушыру», да в «лататти».
– Орысю! Не лай моей степи и моей речки, не «гудь» их, – заговорила огорченным голосом Галина, и личико ее приняло трогательное выражение. – Я так их люблю. Может быть, там и у тебя добре, а по мне, так я лучшего б, как здесь, и не хотела.
– Так бы, значит, и просидела б тут печерицей весь век?
– Бог с тобой, – насупилась Галина, опустив полные слез глаза.
– Не сердись, моя ягодко! – обняла ее горячо Орыся. – Я ведь обидеть тебя не хотела, а так «занудылась» здесь, стосковалась, за своими стосковалась, понимаешь, – так мне и досадно, может оттого и степь твоя надоскучила, – рассмеялась она и начала трясти за плечо Галину. – Ну, скажи по правде, разве тебя не тянет поехать куда, свет Божий увидеть, музыку послушать, с парубками поиграть, «пожартовать»?
– А как же меня может тянуть, коли я никогда того и не видела, – ответила просто Галина.
– Как так? – изумилась в свою очередь Орыся.
– А так: дид редко ездит по ту сторону за Днепр и меня с собой не берет.
– Что ж, он сам закопался, да и тебя от людей прячет?.. От того его, верно, и прозвали Сычом?
– Нет, не от того: дид говорил, что он и ночью мог высмотреть ворога добре… А сначала дид был звонарем.
– Значит, ты остаешься одна и не боишься?
– Ото б? На тот «час» к нам приезжает кто-нибудь из казаков с Сичи… А прежде был дядько Богун. Такой добрый, ласковый… Гостинцы мне возил… Только давно, давно уже не был, я еще «пидлитком» была, – вздохнула грустно Галина и задумалась.
– Может быть умер, или убит. Теперь ведь у нас, коли дожил до вечера, так и «дякуй» Бога. К смерти, как к тетке, привыкли.
– Что ты? – всплеснула руками Галина и остановила на подруге испуганные глаза.
– Эх, не страшись, – успокоила ее Орыся. – Дай-ка лучше вишен… Чего ты не ешь? – встряхнула она хусточку, в которой еще были пригоршни две-три светло-красных ягод.