- Если можно.
- Я бы не рекомендовал.
Он обзавелся изумрудными запонками и привычкой ходить слегка в
развалку. Он позаботился о том, чтобы движения его обрели должную
неторопливость. Он собрал неплохую коллекцию булавок для галстука и
часов. И даже порой проводил время у любовницы, соответствующей
статусу, но не вызывавшей в душе ничего, кроме раздражения.
- Что с ней?
- То же, что и со всеми… разум человеческий сложен. И
непостижим. И порой в сложности своей он дает сбой, который
невозможно исправить.
Он любил свою жену, столь же невзрачную и так и не научившуюся
распоряжаться прислугой. Но все одно милую.
А вот красивых женщин опасался.
- И все-таки.
- Вряд ли вы поймете…
- Я постараюсь.
- У нее шизофрения.
Мистер Пимброк удостоил Милдред снисходительного взгляда.
- Я знаю. А подробнее если? Когда она к вам попала? В каком
состоянии? Как проходило лечение? Какие методы вы использовали? Был
ли отклик?
Каждый новый вопрос заставлял мистера Пимброка морщиться все
сильнее и сильнее пока он, наконец, не поднялся, довольно-таки
резко. Он сцепил руки за спиной и сказал:
- Это врачебная тайна.
- У меня ордер имеется, - Милдред взяла его на всякий случай,
искренне надеясь, что звонка Эшби будет достаточно. Но вот,
пригодился. – Поэтому, будьте столь любезны, распорядитесь сделать
копию истории болезни…
- Двадцать лет… чуть больше, - мистер Пимброк вернулся в свое
кресло, объемное и массивное, оно должно было бы придавать
солидности его фигуре, но вместо этого лишь подчеркивало общую
неказистость хозяина. – Около двадцати двух или двадцати трех? Не
скажу точно. Я тогда лишь появился здесь. Да, по протекции хорошего
знакомого. И да, сперва всего лишь врачом. Позже… сложилось. И да,
во многом стараниями мистера Эшби. Он совладелец клиники.
- Даже так?
А вот этого Милдред не знала. Интересный факт. Полезный ли? Она
потом решит. И подавшись слегка вперед, она сказала:
- Я ни в чем вас не обвиняю. Более того, я представляю,
насколько нелегко вам приходится. Это непростое место. И больные
тоже… специфические, не говоря уже о родственниках.
Сочувствие должно быть искренним. Странно, но люди, даже напрочь
лишенные эмпатического дара, остро чувствуют фальшь.
- Вы в сложном положении. И многие хотели бы занять ваше
место…
- Было бы что занимать, - он вяло махнул рукой. – Но вы правы,
да… простите, к визитам власти многие испытывают некоторое… как бы
это выразиться…