– Дока! – воскликнул он,
разворачиваясь к своему солдату, – Дока, паршивец! Вернулся!
Князь распахнул объятья и заключил в
них невысокого, худощавого парня, изумив самого себя этим
несвойственным ему жестом.
– Дыру под тобой в Хесуар! Как ты
выжил?!
– Сам не знаю, князь, – смущённо
улыбнувшись, проговорил солдат. – Магия какая-то, ей боги! Я был с
вами в Валамаре, а потом миг и я лечу в бездну, чёрную-пречёрную.
Жуть! Лечу, лечу, лечу не знаю сколько, то ли миг, то ли вечность,
а затем приземляюсь на базарной площади Раймана…
– Почему Роймана? – тронув
подбородок, задумался Таймар.
– Я тоже об этом думал, – оживился
Дока. – А потом рассудил так; если этот белобородый колдун меня не
убил, а просто выпроводил туда, откуда я пришёл, то Райман подходит
как нельзя лучше.
– Почему? – повторился князь.
– Я там родился, – замявшись,
признался Дока.
– Ты не уроженец Вайрука? – изумился
Таймар.
– Мой папаша перебрался в Вайрук,
когда понял, что райманцы никогда не будут платить за знания, в
отличие от столичных деятелей. Мне тогда было десять.
– Кем был твой отец.
– Чтецом.
– Ясно, – усмехнулся князь. –
Продолжай.
– В общем, приземлился я на базаре,
аккурат в лавке женского белья, – он хихикнул в кулак. – Визгу
было… Потом помыкался, нашёл работёнку, чтобы на дорогу денег
подзаработать и когда скопил нужную сумму, пустился в столицу.
Добирался на попутных торговых телегах и тарантасах, а когда в
деревню Дуадэй прибыл, узнал, что вы там были…
– Значит Вышибалу и Галора тоже на
историческую родину отшвырнуло, – перебил рассказчика Таймар, когда
его голову посетила светлая мысль.
– Полагаю, что так.
Таймар похлопал Доку по плечу,
улыбнулся ему и пошёл к той части берега, куда бурлаки уже
подтаскивали огромную, по меркам его технически отсталого круга,
машину.
– Князь, – окликнул его
всезнайка.
– Да? – обернулся Таймар.
Дока растягивал в улыбке
потрескавшиеся губы и ударял себя кулаком по правому плечу.
– Моя рука, что держит меч,
принадлежит вам, князь, – проговорил он.
– Меня больше интересует твоя
голова, Дока, – иди ко всем, утром выдвигаемся.
Он проводил взглядом верного и
радостного, что вернулся к командиру солдата, подумав, от чего этот
образованный человек не гнушается служить ему и даже почитает это
за честь, а он изо всех сил сопротивляется, не желая становиться
вассалом Грута? «А ведь кей, вероятно, во многих отношениях
достойнее отца, которому я все эти года подчинялся».