Всё это время, пока она пряталась от
отца Никиты, который немного пугал, она пыталась справиться со
слабостью в коленках, с отчаянием, рвущим душу на части, со
слезами, комом стоящими в горле. Знала же из собственного
небогатого, но запоминающегося опыта, что нельзя связываться с
женатыми. И вот опять те же грабли. Её неотрывно мучила всего одна
мысль: насколько сильно в Никите чувство ответственности, чтобы
пройти развод до конца, и насколько сильно ему нравится она,
Леночка, чтобы выбрать её. Ведь он фактически уже сделал это,
пригласив к себе.
Прерывая её мрачные мысли на кухню
практически неслышно вошёл отец Никиты и девушка поняла это только
лишь потому, что заскрипели ножки у стула, на который он сел.
— Нальешь и мне чаю?
Лена вздрогнула, не ожидая, что он
так буднично и даже фамильярно к ней обратится. Не то чтобы она
была приверженцем этикета, но тыкать малознакомому человеку
неприлично... Даже если она годится ему в дочери.
Лена повернулась и невольно зависла
под изучающим пронзительным взглядом светлых глаз, так похожих на
Никиту. При ярком свете стало видно, насколько мужчины были похожи
внешне, только сеть мелких морщинок вокруг глаз и более крупная
статная фигура говорили о том, что перед ней уже состоявшийся
взрослый человек. Да и форма придавала ему внушительности.
Лена почувствовала себя мухой под
микроскопом, а потому смутилась и отвела глаза, сосредоточившись на
чайнике.
— Налью. Вам зелёный или черный?
— Черный.
Неожиданно руки у девушки затряслись
и заварка высыпалась мимо чайничка.
— Етишкин корень! — выругалась Лена
и потянулась за тряпкой.
Мимоходом неловким движением
смахнула рукой сахарницу и просыпала содержимое на стол. Фарфоровая
крышечка со звоном отскочила от столешницы и, упав на пол,
разбилась. От своей неуклюжести Лена нервно всхлипнула и прикрыла
глаза. Тут же почувствовала движение за спиной и её плеч коснулись
чужие ладони.
— Иди присядь. Я сам.
— Х... хорошо. Извините. —
пробормотала Леночка и села за стол. Пальцы нервно подрагивали, а
на глаза от обиды на свою неловкость наворачивались слёзы. Тем не
менее она с интересом следила за тем, как мужчина ловко прибрал
следы её диверсии.
— Только не вздумай реветь. — сказал
как отрезал Глеб, кинув на неё взгляд и наливая в чашку кипяток. —
Это всё ерунда.