Никита сел рядом с кроватью на стул
и взял в свою руку тоненькую кисть. Погладил большим пальцем
выступающие косточки. Поднял глаза и встретился с нарочито
вызывающим взглядом. Горько улыбнулся и сказал:
— В тот день, когда ты попала в
аварию, был страшный гололёд. А водитель из тебя — аховый. Я просил
тебя подождать меня со смены, чтобы отвезти на съёмки, но
задержался на вызове. В результате тебе понадобилась помощь, но ее
оказал не я. Ты всегда поступала по-своему, упрямая и
целеустремленная. — Никита вздохнул и выпустил руку, откинувшись на
спинку стула. — Я уверен, что именно это позволило тебе вернуться
оттуда, откуда не возвращаются. Сергей Николаевич сказал, что ты
отказываешься заниматься.
— Это моё дело! — поджала губы
Полина и отвернула лицо к стене. А Крупинский, оказывается,
предатель! Все её слабые стороны открывает. И хотя по закону он
имеет право, но она этого не хочет! Ничего не хочет. Они даже не
представляют, какую боль ей приходится терпеть, но все время
чего-то требуют. Хоть бы оставили в покое.
— Нет, уж, дорогая моя женушка, —
услышала она и почувствовала, как горячие пальцы обхватывают лицо и
поворачивают, чтобы вновь скреститься взглядами. Её раздраженный с
его изучающим. — Пока ты не поправишься, я буду к тебе приходить.
Потому что не могу тебя оставить сейчас и обязан сделать все, чтобы
ты встала на ноги. А потом живи, как захочешь.
Вот! «Обязан», «не могу оставить»...
Как-будто ей это надо! Как-будто она просит!
— Не надо. Меня. Жалеть. Уходи!
Голос её сорвался и замер где-то в
грудине. Там, где отбивало чечётку сердце и звенела тоска по
прошлой жизни, которую она не помнила.
Никита лишь улыбнулся такому взрыву.
Первому за то время, что он сюда приходил. Всё-таки что-то осталось
неизменным. Никогда он так не радовался её вспыльчивости, как в
этот раз. Лишь бы присущая ей отходчивость тоже проявилась.
— Как скажешь. Но имей ввиду, что
скоро тебя выпишут, и нужно определиться, что делать дальше.
— Я поеду домой.
— Ну конечно, я подготовлю квартиру
к твоему приезду.
— Нет. Ты не понял. Я поеду домой к
маме.
— Но ведь Валентине Ивановне трудно
будет за тобой ухаживать. А к нам она может часто приходить.
Полина на мгновение прикрыла глаза
от стыда и прошептала:
— Я не позволю тебе помогать мне
ходить в туалет и мыться. Ни-за-что!