Его локоть касается моего, отчего мурашки бегут по коже. Я с трудом перевожу дыхание. Сосредоточься, Джун.
– Во время нашего последнего разговора ты избегала всякой конкретики. Надеюсь, я толкусь среди этого снобистского сброда ради чего-то действительно важного.
Не могу скрыть улыбки, слыша отзыв Дэя о сенаторах.
– Ты все узнаешь на месте. И сведи свои оскорбления к минимуму.
Я отворачиваюсь от него и смотрю в сторону небольшого коридора. Мы направляемся в Яшмовую палату, куда ведет скромный проход, ответвляющийся от главного зала.
– И то, что я узнаю, мне не понравится? – шепчет Дэй мне в ухо.
Меня охватывает чувство вины.
– Наверное, не понравится.
В банкетном зале мы садимся за небольшой прямоугольный стол вишневого дерева с семью стульями, и вскоре появляются Серж и Мариана. Они устраиваются по обе стороны от места, предназначенного для Андена. Как и просил Анден, я остаюсь рядом с Дэем. Два официанта обходят стол, расставляя изящные тарелки с салатом из арбуза и свинины. Серж и Мариана ведут между собой светскую беседу, а мы с Дэем как воды в рот набрали. Время от времени я украдкой кидаю на него взгляд. Насупившись, он изучает ряды вилок, ложек и ножей перед собой – пытается понять, в какой очередности ими пользоваться. Ах, Дэй. Не знаю почему, когда смотрю на тебя, в желудке мучительно посасывает. Или почему мое сердце тянется к тебе. Я забыла, как в твоих длинных ресницах путается свет.
– Что это? – шепотом спрашивает он, беря один из приборов.
– Нож для масла.
Дэй хмурится, проводит пальцем по тупой закругленной кромке.
– Это не нож, – едва слышно произносит он.
Серж, сидящий рядом, тоже замечает его неуверенность.
– Я вижу, вы не приучены к ножам и вилкам. Где вас воспитывали? – холодно спрашивает он.
Дэй напрягается, но с ответом не медлит. Он хватает острый нож покрупнее, намеренно нарушая сервировку, и картинно им поигрывает. Серж и Мариана разом отодвигаются от стола.
– Там, где меня воспитывали, больше заботятся о практичности, – отвечает он. – Таким вот ножом можно и еду накромсать, и масло намазать, и горло перерезать.
Дэй, конечно, никому горла не перерезал, но Серж этого не знает. Он презрительно фыркает, но я вижу, что кровь отхлынула от его лица. Мне приходится разыграть приступ кашля, чтобы не рассмеяться при виде напускной серьезности на лице Дэя. Тех, кто его не знает, такие слова и правда могут испугать.