- Какие-то проблемы? – из чистой вежливости спросила я.
- Эх, девонька! Разве ж он мне о своих проблемах отчет дает! Он
мужчина, аль… глава, так что без проблем в его деле не бывает. Но я
не переживаю, мой Захар оставил после себя сильного преемника. Егор
справится.
Но и к вечеру Егор не пришел.
В десять я уложила спать дочку. Но у самой сна не было. И я
вновь спустилась вниз. На кухне Елизавета Петровка разбирала
какие-то травы.
- Не спится? – подняла она на меня глаза.
- Да время еще детское! Я не привыкла ложится так рано. А это
ведь кувшинка? – спросила, узнав растение по характерным
листьям.
- Она самая, - подтвердила женщина. – Кувшинка или кубышка
желтая. Самая что ни есть женская травка.
- А я думала женская трава - матрешка!
- То же верно. Вот только каждая из них для своих целей
используется. Так приготовленный по всем правилам отвар из кубышки
деревенские бабоньки часто используют, чтобы не отяжелеть.
- Чего сделать? – не совсем поняла я.
- Не забеременеть.
- Правда? Это что же местное противозачаточное.
- Ну да, только действует оно лишь на людей. – добавила
Елизавета Петровна, продолжая раскладывать растения по пучкам.
- Эээ, а что есть кто-то еще? – усмехнулась я.
Женщина подняла на меня глаза и пару минут молчала, а потом
немного замявшись, разъяснила.
- Ну, в деревнях животинка часто важнее жены.
- Ааа, это да!
Мне отчего-то вспомнилась мамина мама. Бабушка Аглая жила в
деревне, куда меня лет до десяти, пока она была жива, часто
сплавляли на лето. Среди деревенских она считалась за знахарку, ну
или за ведьму. Уж кому как. Но при любой ситуации бежали не в ФАП,
что находился за пятнадцать километров в соседнем селе, а к
бабушке. Однажды ее «гостьей» стала Надежда – тихая женщина, жившая
через три дома. Она буквально приползла к дому бабушки. На ней
живого места не было.
- Это я сама виновата! – твердила она, преодолевая боль. –
Коленька не виноват.
- Не виноват, как же! – ворчала бабушка, обрабатывая.
- Бьет значит любит!
- Лошадь свою он любит! Ни разу не видела, чтобы ее кнутом
отхаживал. А тебя бьет смертным боем.
Коленька пришел к дому бабушки на следующее же утро. В дом он
отчего-то не заходил, даже во двор. Так и стоял за калиткой, громко
крича. Мужик требовал, чтобы его потаскуха –жена не разлеживалась,
прохлаждаясь, а шла доить коров. Надежда порывалась встать, но
бабушка, шикнув на нее велела лежать. А сама, повязав платок,
скрылась за дверью.